Хаос на пороге (сборник) - Антология (2014)

Вообще-то нас хлебом не корми, только дай устроить вечеринку, был бы повод. Том Эйкинс, заведующий кафедрой физики и мой шеф, играл на аккордеоне, а Фримен и мой братец Билл подыгрывали ему на гитарах. Дом наполнился музыкой, все принялись танцевать. Передавали друг дружке напитки, слопали три торта и еще половину от четвертого, устроили игры, а разговоры шли в основном о том, насколько прекрасна жизнь.

Том занимался космологией и посвятил всю свою жизнь загадке расширения Вселенной – тому, с какой невероятной, немыслимой скоростью она выросла в объеме сразу после Большого Взрыва. За свои работы он собрал немало наград, да и вообще здорово разбирался в предмете и очень мне помог во время работы над диссертацией. Под конец он отвел меня в сторонку, чтобы сообщить последние новости.

– Мариам, я ведь рассказывал тебе про Дэна Мартина? Его работы по искривлению пространственно-временного континуума оказались настоящим прорывом. Ему присудили премию Карнеги за этот год.

Мартин защитился всего-то на три года раньше меня.

– Вот здорово! – Я надеялась, что зависти в голосе не будет слышно. – И давно вы узнали?

– Дэн позвонил сегодня утром, – ответил Эйкинс и, усмехнувшись, добавил: – Говорит, кое-кто из коллег уже называет его выводы «теоремой Мартина».

– Я так рада за него.

Кажется, Эйкинс все-таки что-то почувствовал в моем тоне.

– Не переживай, Мариам. Придет и твой день.

Вечер был замечательный, но, похоже, мне так и не удалось выкинуть из головы Дэна Мартина. Все уже закончилось, гости, прощаясь, разбредались к своим машинам. Когда мы с мужем тоже вышли и направились вдоль дорожки, он, слегка помявшись, все-таки спросил:

– Что с тобой?

– Все в порядке! С чего ты взял?

– Тебя что-то беспокоит. Большую часть вечеринки ты была сама не своя.

Я вдохнула поглубже и решила быть честной сама с собой.

– Мне уже тридцать!

Уоррен сделал брови домиком – обычно он так реагирует на речи политиканов.

– Мариам, ты великолепно выглядишь! Ближайшие лет десять тебе вообще не о чем беспокоиться.

– Я не об этом, милый. Ты ведь слышал присказку о том, что значит этот возраст для физика?

– Не слышал. И что же он значит?

– Что если ты собираешься оставить след в науке, об этом следует позаботиться заранее. Потому что после тридцати мозги начинают засыхать.

Я постаралась, чтобы это прозвучало, как шутка, но он не улыбнулся.

– Брось. Ты и сама не веришь в эти глупости.

Верила я или не верила, только разговор на этом закончился. Мы сели в машину и поехали домой.

Несмотря на алкоголь, спала я в ту ночь плохо. На Земле нет ни одного физика, который не мечтал бы оставить свое имя в истории науки и тем самым обрести бессмертие. Предсказать бозон Хиггса. Сформулировать принцип Паули. Имя Шварцшильда неразрывно связано с его сферой, Гейзенберга – с неопределенностью. Доплеру достался сдвиг, Хокингу – излучение. Шредингер умудрился войти в историю с котом. А что останется от Мариам Гибсон?

Всю свою научную карьеру я занималась темной энергией. Диссертация была попыткой объяснить ее существование. Докопаться до корней темной энергии означало бы ответить на вопрос, почему Вселенная продолжает расширяться со все возрастающей скоростью. Если бы мне удалось достичь успеха или хотя бы определенного прогресса, нетрудно вообразить, что по прошествии времени люди стали бы пользоваться термином наподобие «гипотеза Гибсон». Или «гибсоновская энергия», так мне даже больше нравилось.

Какое-то время казалось, что так оно и будет. Темная энергия отвечает за шестьдесят восемь процентов всей масс-энергии Вселенной. Ее в семнадцать раз больше, чем обычной массы! Я не сомневалась, что смогу во всем разобраться. Решение существует и лишь ждет того, кто его найдет.

Ночью после вечеринки, когда лунный свет, пробивавшийся сквозь шторы, уже начал таять, пришло осознание – это будет кто-то, но не я.