Хаос на пороге (сборник) - Антология (2014)

Затем я направилась в ванную, провела ватной палочкой по внутренней поверхности щек и бросила ее в стерильный пластиковый пакет. Спустя минуту я уже заполнила анкету на сайте медицинской службы и оставила пакет на балконе, откуда его заберет «беспилотник» службы доставки.

Вот и всё.

Ожил телефон. На экране мигал номер Майкла.

– Привет! Как твои дела? – ответила я, сняв трубку с первого же звонка.

С экрана улыбался Майкл.

– Очень хорошо. Извини, что сразу не перезвонил тебе…

– Ничего страшного. Я просто хотела узнать, не случилось ли чего. – Я помедлила. – Ты больше не приходишь на собрания… Мне жаль, что так получилось. Я повела себя не лучшим образом.

Майкл глубоко вздохнул.

– Я не перезванивал по другой причине.

У меня к горлу подступил комок.

– По другой? – переспросила я.

– Да. – Он отер лицо рукой, не искусственной, – живой. – У тебя свой путь. Самопознание – важная часть веры. Моей веры.

– Я… понимаю. – Мне хотелось сказать, как я соскучилась по нашим разговорам в кафе, как я соскучилась по нему.

– Я много думал о тебе, Фрейя. От всего сердца желаю тебе найти то, что ты ищешь.

Он впервые назвал мое полное имя. Дразнящее тепло, охватившее меня во время нашей первой встречи, пробудилось вновь.

– Спасибо, – сказала я.

– Ну, пока.

Улыбнувшись на прощанье, он закончил вызов.

За окном падали мохнатые снежинки. На кухне звучал джаз. В старом камине потрескивал настоящий, живой огонь, – впервые за долгие годы. Я готовила ужин, время от времени бросая Бастеру кусочки овощей, которые он ловил на лету.

В гостиной работал телевизор. «…Миллиардер Мартин Людвиг продолжает скупать…» – донеслось до меня. Я подняла глаза: с экрана поблескивали знакомые фоторецепторы, которые привлекли мое внимание на званом ужине у Майкла.

Недаром мне показалось, что я где-то его видела. Я вернулась к плите, и внутренний голос сказал: «Ты поняла? Вот с какими людьми тебе нужно общаться».

Доставка моей печени заняла две недели. Я стала подолгу выгуливать Бастера и просыпаться раньше обычного, чтобы наверстать пробел на работе. Я даже выбралась на демонстрацию против сельскохозяйственного разведения животных.

Щелкнув крышкой термоконтейнера, я извлекла холодную влажную печень, багровую с фиолетовым отливом. Закрыв глаза, я сжала ее в ладони, желая проверить, «опознает» ли мое тело эту новую часть себя. Странным образом я чувствовала кожей, что прохладная скользкая мякоть в моей руке – не чужая плоть.

Что это – часть меня самой.

Я бросила печень на раскаленную сковороду.

Во мне проснулся зверский голод. Я привыкла недоедать, но в этот раз чувство голода было куда острей. Судорожно сглатывая слюну, я смотрела, как шипит и потрескивает на сковороде моя печень. Я подцепила ее вилкой и перевернула, чтобы она равномерно прожарилась. Не в силах больше ждать, я вилкой отделила кусочек и бросила в рот.

Я немного подержала его на языке, затем пожевала, упиваясь мясным соком, и проглотила, застонав от удовольствия. Мне вспомнились безмятежные дни детства, когда я без зазрения совести, с удовольствием ела мясо. Воткнув вилку в шипящую печень, я отколола еще кусок, чиркнув по дну сковороды. Внутри печень оказалась сырой. Из клочковатой мякоти брызнули капли крови, но я все равно сжевала кусок и жадно проглотила.

Не успела я опомниться, как сковорода уже опустела. Тыльной стороной ладони я отерла слюну в уголках рта.

В ногах терся и скулил Бастер, оживленно принюхиваясь. Я посмотрела на него сверху вниз.

– Это не тебе, малыш, это все мамочке.

Бастер не любил собачьи консервы, предпочитая человеческую пищу. Человеческую пищу. Впервые за долгое время я рассмеялась. Потом подумала: ты есть то, что ты ешь. И снова расхохоталась.