Хаос на пороге (сборник) - Антология (2014)

На следующий день Сьюзи сидела за партой будто на иголках и вообще была сама не своя. Всякий раз, как ее телефон начинал вибрировать, она хватала его, судорожно тыкала пальцем в экран и вспыхивала. На ее лице застыла смесь страха и злости – очень знакомое Мэдди выражение. Когда Эрин, одна из ближайших подружек Сьюзи, спросила, что с ней, та ответила лишь подозрительным взглядом исподлобья и отвернулась.

К четвертому уроку такой же загнанный вид был у всех, кто доставал Мэдди. У каждой во взгляде читалось: «А-а-а, меня никто не любит! Все меня ненавидят!», взаимные обвинения летали туда-сюда по классу; на переменках девчонки сбивались стайками и перешептывались, потом голоса вдруг переходили на крик, и группа распадалась. Некоторые убегали в туалет и возвращались с красными глазами. О Мэдди за весь день никто даже не вспомнил.

* * *

Мэдди рассмеялась. Танцующие девушки, и правда, слегка напоминали Сьюзи и Эрин. Дальше понятно – все друг с другом на ножах, каждая обвиняет другую, ужас-кошмар…

Мэдди кивнула. Конечно. Если Эмо может вот так без приглашения появиться у нее в компьютере, ему не составило труда отследить всех, кто писал ей гадости, и дать им попробовать собственное лекарство. Он просто перенаправил сообщения, предназначавшиеся Мэдди, между самими отправителями, а всеобщая паранойя и неуверенность друг в друге довершили дело. Тонкие нити, связывавшие подружек, оказалось куда как просто спутать.

Мэдди была преисполнена счастливой благодарности:

– пришло в ответ.

Но она все еще не знала, почему Эмо ей помогает.

– набрала она.

– ответил тот.

Мэдди не поняла.

После паузы выскочило еще три пиктограммы:

Девочка, потом женщина…

– Ты знаешь маму?! – вслух удивилась она. Дело оборачивалось совсем неожиданно.

– О ком ты? – раздался сзади бодрый приязненный голос. – Кто меня знает?

Мэдди повернулась на стуле – мама стояла в дверях.

– Ты сегодня рано… – проговорила девочка с вопросительной интонацией.

– В офисе что-то случилось с компьютерами. Работать все равно невозможно, вот я и решила уйти домой. – Войдя, она присела на кровать. – С кем ты разговариваешь?

– Так, ни с кем… Просто в чате.

– Но имя у него есть?

– Я не знаю… он… в общем, помог мне кое с чем.

Нужно было сообразить, что на такой ответ в голове у мамы сразу сработает тревожная сигнализация. Мэдди даже пикнуть не успела, как мама согнала ее с кресла и сама села за клавиатуру.

Кто ты такой и какого черта тебе нужно от моей дочери?!

Повисшая пауза в диалоге, казалось, только подтвердила ее худшие опасения.

– Мам, ну это смешно! Ничего такого не было, честное слово.

– «Ничего такого»? – Она ткнула пальцем в экран. – Тогда почему здесь одни только пиктограммы?

– Это называется «эмодзи». У нас что-то вроде игры…

– Ты представить себе не можешь, как опасно…

Обе замолчали. Мама недоуменно уставилась на экран, потом напечатала:

Что?

– Он так не ответит, надо через эмодзи.

Мама с каменным лицом щелкнула мышкой по иконке:

Последовала еще более длинная пауза, потом на экране появилась целая строка пиктограмм:

– Какого?.. – пробормотала мама и вдруг пораженно выругалась. Целая гамма эмоций отразилась на ее лице – шок, глубокая печаль, неверие, злость. Мэдди могла по пальцам пересчитать, когда слышала от нее грубое слово. Происходило что-то из ряда вон выходящее.

Заглядывая через плечо, Мэдди попыталась расшифровать послание:

– «Что губы?»… «Мужские губы»…

К ее удивлению, маме ее помощь не потребовалась.

– Там написано: «Чьи губы мои губы целовали, и где, и почему…»[6]

Дрожащей рукой она щелкнула по другой пиктограмме: