Исчезнувший мир - Том Светерлич (2018)

– Мы жили в Твайлайте, маленьком шахтерском городке. Отец работал на шахте, и ему всегда снилось, что он во тьме. И он с криком просыпался посреди ночи. Я слышал, как он встает и заходит в мою комнату, садится на кровать и смотрит на меня. Мне было лет девять, и я просто надеялся, что он решит, будто я сплю, но он был пьян и начинал рассказывать, что остался в пещере и не мог выбраться из шахты, и тогда пополз глубже, пока не оказался в лесу. Он описывал деревья так, словно они росли в моей комнате, словно я мог к ним прикоснуться.

– Лес вечности, – произнесла Мосс.

– В лесу были двери, – продолжил Нестор. – И когда он открыл одну дверь и вошел, то оказался в новом лесу. Он говорил, что заблудился, и просил меня его найти. Я отвечал, что найду, и ждал, пока его сон развеется и отец уйдет. Он шел в ванную, а потом обратно в коридор. Я слышал его храп и понимал, что он заснул. Но я никогда не мог снова заснуть.

– Тебе было девять? – спросила Мосс, рисуя в воображении мальчика и его отца.

– Иногда он рассказывал о своем сне как о месте, куда можно пойти на самом деле, словно это вовсе не сон, и когда я увидел эти зеркала…

Мосс хотелось излить душу, но вместо этого она сказала:

– Не думай о Флисе и всем этом дерьме. Выбрось из головы.

Она собралась с духом, прежде чем вернуться в дом. Хотя непосредственные источники гниения и убрали, другие запахи никуда не делись: шкуры на стенах, тухлятина в мусорных ведрах. Криминалисты вытащили картонные коробки из шкафа. Мосс натянула латексные перчатки и стала копаться в содержимом. Она нашла альбом с пожелтевшими фотографиями. Вьетнам, четырехместный патрульный катер с синими надписями «Меконг» и «Рунг-Сат». Флот и Вьетнам – связь с Мерсалтом. Интересно, не вместе ли служили Мерсалт и Флис?

Спичечные коробки с мертвыми пауками и жуками, а один криминалист нашел набитую мертвыми птицами наволочку. Какая мерзость. Стены покрывало его «искусство», не только «фреска» из шкур, но и картины в рамах – дорисованные фотографии. Кадр из записи с убийством Кеннеди, того момента, когда в него попала вторая пуля, его розовое лицо откинулось вперед, как дверь на петле. Флис нарисовал вокруг головы Кеннеди ореол из буро-ржавой крови. На другой картине он дорисовал семь ореолов вокруг «Челленджера», когда тот взрывается облаком пыли и куски шаттла разлетаются по странным траекториям.

– Мы кое-что обнаружили, – сказал Нестор. – Вот тут.

Нестор работал в маленькой спальне, относительно чистой – матрас на полу заправлен, простыни и одеяло натянуты на углах. Здесь висела самая крупная из переделанных фотографий Флиса – вьетнамский патрульный катер с наклеенными на него обрезанными полумесяцем человеческими ногтями и когтями животных. На Мосс накатила тоска – она вспомнила о вырванных ногтях семьи Мерсалта. Картина имела табличку: «Корабль ногтей, несущий мертвецов».

– Надо полагать, Мерсалт здесь побывал. Это его вещи.

На матрасе было разложено содержимое вещмешка. Несколько тысяч долларов в пачках из двадцаток, одежда, туалетные принадлежности, пейджер. А еще двадцать четыре полароидных снимка с изображением женщины. Чернокожей и худой. Ее лица не было видно ни на одной фотографии. Красивая грудь, подтянутый живот. Мосс изучила гладкие темные контуры ее бедер, розовые открытые гениталии. Выглядело это скорее интимно, чем порнографически – фотографии, которые не увидит никто, кроме фотографа и объекта съемки. Сделаны они были, похоже, в фотобудке, не здесь. Может, во взятой напрокат будке.

Стены спальни – из грубо обработанных досок, прикроватный столик, пачка бумаги, телефон.

– Можешь опознать женщину? – спросила Мосс.

– Нет.

– И почему ты подумал о Мерсалте?

– Первые несколько цифр, которые мы извлекли из пейджера, были домашним телефоном Мерсалта, – объяснил Нестор. – Думаю, он звонил сам себе пару раз – убедиться, что пейджер работает.