Четыре минус три - Барбара Пахль-Эберхарт (2012)

Я хочу увидеть железнодорожный переезд, где случилось несчастье. Прямо сейчас. Я хочу переехать пути. Раз туда. И раз обратно.

Я хочу это совершить. Должна продемонстрировать самой себе, что нет у меня больше страха ни перед чем. Я пытаюсь коллекционировать моменты своей силы и бесстрашия, укрепить себя изнутри. В качестве снарядов, которыми я намереваюсь отстреливаться от черной дыры, в случае если она меня снова найдет.

Я хочу увидеть железнодорожный переезд, где случилось несчастье. Прямо сейчас. Я хочу переехать пути. Раз туда. И раз обратно.

Еда придала мне мужества. Через три минуты я у цели. Что же произойдет? Напрасно ждала я, когда на меня нахлынут особенные чувства. Никаких привидений, пытающихся проскользнуть ко мне в машину. Меня не прошибает холодный пот. Никаких слез. Я не выжимаю внезапно педаль тормоза. И не кричу. Я практически безучастна.

Не может быть. Вот это место, где писалась история — пусть и всего лишь история моей жизни. Как это может быть, чтобы это место производило на меня впечатление столь обыденного, столь неприметного?

Мой взгляд падает на пару букетов цветов на лугу возле путей. Три погребальные свечи — по-прежнему! — маячат в траве.

Я, как попало, паркую машину у обочины и выхожу. Я пристально, «через лупу», изучаю окрестности. Как если бы я была репортером. Или детективом. Всем, кем угодно. Только не женщиной, чей истерзанный муж погиб на этом месте. Ровно три недели назад.

Вот здесь лежал искореженный и перевернутый клоунский автобус. Вокруг еще разбросаны обломки и осколки.

Вот на этом месте реанимировали Тимо. А на этом умер Хели.

Вот тут лежала Фини и жалобно стонала. Без мамы.

Вот оно, это место. Там, где горят свечи вокруг воткнутой в землю ветки, украшенной красным носом из пенопласта. Я ложусь в траву. Промокаю насквозь. Это мне безразлично.

Моя бесчувственность преображается в ощущение невесомости. Вокруг меня становится светло. Я лежу в конусе света. Он падает с неба?

Разумеется, откуда же еще? По крайней мере, если не на мои чувства, то на небо еще можно положиться.

К тому же плененной я себя не ощущаю. Я просто наслаждаюсь теплотой этого света. Мне кажется вполне логичным, что на том месте, где умер Хели, дверь в небеса оставлена открытой.

Пока я смотрю вверх, в бесконечность, я вдруг вспоминаю фильмы про М-ра Бина[10]. Мы смотрели их вместе — Тимо, Хели и я. И пожирали попкорн из блюда, стоящего на коленях. Первые кадры — конус света, который, падая с небес, освещает заброшенный переулок. Раздается неземная музыка. И с небес кувырком падает М-р Бин. Или с летающей тарелки? Неизвестно. Зритель лишь видит, как он жестко приземляется и, встав на ноги, ошеломленно осматривается вокруг. С чего начать тому, кто, катапультированный в мир, только что приземлился и понятия не имеет о том, что же ему делать? М-р Бин отряхивает штаны. И идет себе. Вдоль по улице. Приключениям навстречу.

И вот теперь я здесь, в траве, в конусе света. А Хели?

Вот с этого места он полетел в небеса. Кувыркаясь, как М-р Бин. Но только в противоположном направлении.

Мне нравится воображать себе этот стремительный полет Хели.

Одна из подруг описала мне в письме свой сон, который ей приснился накануне Праздника Душ.

Представь себе большую компанию под открытым небом. Куча беззаботных и радостных взрослых и детей. Это Хели организовал праздник. Кульминация праздника — представление на сцене нового проекта: множество невероятных ракет, с помощью которых Хели и другие клоуны желают запустить себя в небо. И ракета Хели — смешна до предела: удлиненная, огромная, охряно-зеленая пластиковая груша…

Был ли Хели ошеломлен так же, как М-р Бин, когда он вдруг оказался в другом мире? Какие приключения поджидали его там, наверху? Я легко могу себе представить Хели, который, находясь непосредственно за голубым экраном небес, мне подмигивает: