Четыре минус три - Барбара Пахль-Эберхарт (2012)

В то время, в которое я родилась, и в том обществе, которое меня окружает, принято считать действительным то, что ты воочию видишь. Мой разум привык считаться с собственной важностью. Ему надо видеть. Знать. Ему нужны доказательства. Язвительно ухмыляясь, он сидит у меня на шее и, навострив уши, вслушивается во все, что ему говорят.

Вот, например, приходит сотрудник детской больницы, который в Страстную Пятницу совершает обход, и, холодно улыбаясь, говорит:

«Хорошо, что вы поете песенки своему сыну. Надеюсь, вы понимаете, что вы делаете это исключительно для себя. Душе вашего сына все это безразлично. Ведь душа живет в мозгу, а мозг вашего сына, к сожалению, мертв. Но, пожалуйста, продолжайте петь, если вам от этого легче».

Мой разум хватает сердце и хорошенько его трясет:

«Ну! И что ты на это возразишь?»

Мое сердце замирает. Наконец, в полной тишине, когда разум замолкает, оно обретает способность отвечать.

Благодарит людей, которые твердо верят в то, что значение имеет лишь биологическое начало. Если бы не было этих людей, не было бы ни медикаментов, ни машин, которые три или четыре дня поддерживали жизнь в моих детях. Без этих машин мне было бы не дано пережить столь важное для меня время в больнице. Мое бы сердце не вело бы одновременно две беседы с двумя душами, которым, для того чтобы парить в небесах, больше не нужен мозг.

И сердце мое задает вопрос. Что чувствовали бы эти люди, чей разум так велик и искушен, у постели своих умирающих детей? Сумели бы они справиться с отчаянием? Оказались бы они способными разглядеть хоть какой-нибудь смысл в жизни?

Выход есть, — утверждает мое сердце.

Он — в любви к людям, которые еще живы. В любви к Земле и созданиям, ее населяющим. Они нашли бы утешение в сознании того, что когда-нибудь закончится и их жизнь, в том, что когда-нибудь перестанет существовать «я», которому больно. И в силу лишь одной этой причины решили бы они оставшееся время своей жизни использовать как можно полнее, как можно разумнее.

Мое сердце преклоняется перед этими людьми и их мужеством. И оно устремляется вверх, туда, где, как сердцу кажется, обитают ангелы, которые не позволяют себя поймать и привести доказательства своему существованию. И благодарит за разрешение и возможность верить. И в конце концов сердце ласково берет разум за руку и тихо шепчет ему на ухо тайну:

Знаешь, что мне показалось? На самом деле, мы верим оба.

Ты веришь в существование лишь того, что можно воочию увидеть. Я верю в существование гораздо большего, чем то, что дано увидеть человеческому зрению. То, во что мы верим, похоже, нас разделяет. Но мы продолжаем быть связанными благодаря тому факту, что оба предпочитаем во что-нибудь верить.

Но нас соединяет еще кое-что. И это кое-что представляется мне более важным, чем то, что разъединяет: любовь. Она нам знакома. Мы оба в нее верим. Тебе известно, как и где она проявляется, как она себя выражает и как можно доказать ее существование. Я знаю, где обретается любовь, которую невозможно воочию увидеть.

И как же хорошо, что мы оба существуем — и ты, и я!

Страх переступить порог

Из моего дневника:

16.4.2008

Странный сегодня день. Случилось нечто невероятное. Не знаю почему, но у меня возникло чувство, что ваши души сейчас в стадии перехода на новую ступень.

Ваши фотографии представляются мне нереальными. Я пытаюсь за знакомыми образами разглядеть ваши души. А вижу прежде всего несоответствие между тем, какими вы были, пока были конкретными, и тем, не менее подлинным, но принципиально иным «сейчас».

Я очень желаю и надеюсь на то, что ваши души не будут преобразовываться быстрее, чем я окажусь в состоянии это понимать. Я так нуждаюсь в вашем сопровождении.

21 мая 2008 года

Час у остеопата.