Феномен полиглотов - Майкл Эрард (2012)

Поскольку Индию можно рассматривать в качестве образцового многоязычного региона, я решил отправиться именно туда. В качестве конечной цели путешествия я выбрал город Хайдарабад, бывшую мусульманскую крепость на юге страны, где значительная часть населения говорит на урду, притом что официальным языком этого штата (Андхра-Прадеш) является телугу. В каком языке мне следовало бы немного попрактиковаться перед такой поездкой? После общения с Александрой в моей голове еще оставались некоторые фразы на хинди, но этот язык не является подходящим для Южной Индии, где в почете всегда были дравидийские языки и насаждение хинди сталкивалось с открытым сопротивлением[65]. В Южной Индии используются четыре основных дравидийских языка, на двух из которых, каннада и телугу, говорили в тех штатах, которые я собирался посетить.

«Не беспокойся, – успокаивал меня один из друзей. – Там все говорят по-английски». Это представление оказалось не совсем верным, но говорящих на английском индийцев действительно много, и в некоторых случаях это пришлось весьма кстати.

В то первое утро в Секундерабаде, как только я закончил рассказывать пригласившей меня индийской чете о цели своего визита, Шри сказал, что я обязательно должен встретиться с братом его кузена, бывшим послом Индии, который говорит на многих языках, включая неиндийские, такие как, например, китайский. Он тут же сделал звонок по мобильному телефону и договорился о встрече в другом городе. Я был поражен. Оказалось, что в семье, где говорят на нескольких языках, в городе, где в зависимости от района вывески магазинов пишут то на урду и английском, то на хинди и английском, то на хинди и телугу, в стране, где сотни миллионов говорят на двух, трех и более языках, полиглотство вызывает не меньшее восхищение, чем на моей одноязычной родине. Снова и снова, где бы я ни рассказывал о Меццофанти, люди восхищенно качают головами. Невероятно.

Одна из первых вещей, в которой я хотел разобраться, – это как люди узнают, на каком языке разговаривать с тем или иным человеком. На Юго-Западе США, где я вырос, выбор между английским и испанским частенько превращался в рискованное мероприятие и зависел от того, насколько опасно выглядел ваш потенциальный собеседник. Ладно, если вы обращаетесь к человеку по-английски и, поняв, что он не знает этого языка, переключаетесь на испанский (если, конечно, его знаете). Но если вы заговариваете с незнакомцем по-испански, то рискуете его обидеть: Что?! Ты думаешь, я не способен говорить по-английски? Причем вы рискуете даже в том случае, если хорошо знаете испанский и своими ушами слышали, как этот человек только что говорил с кем-то по-испански. Когда я описал подобный сценарий своим индийским друзьям, они не увидели никакой связи с их собственным случаем – для них неправильный выбор языка не имел этических или политических последствий. По крайней мере, они так сказали.

– Неужели никто не обижается из-за таких ошибок? – спросил я женщину-врача, с которой меня любезно познакомил Шри.

– Нет. А почему мы должны обижаться? – казалось, она была озадачена этим вопросом.

Шри, который уже несколько раз слышал, как я задаю этот вопрос разным людям, несколько раздраженно отрезал:

– Нет, вы просто говорите: мне очень жаль, но я не могу говорить на вашем языке. Говорите, пожалуйста, по-английски.