Вторая эра машин. Работа, прогресс и процветание в эпоху новейших технологий - Эндрю Макафи, Эрик Бриньолфсон (2014)

Труд спасает человека от трех величайших зол – скуки, порока и нужды.

Вольтер

Рекомендации, которые мы дали в предыдущей главе, помогут резко увеличить размер Дара и уменьшить неравенство (или даже обратить процесс расслоения вспять). Однако достаточно ли классических экономических рекомендаций для поддержания нормального уровня заработной платы и сохранения рабочих мест во времена, когда продолжает разворачиваться вторая эра машин, то есть когда мы перешли на вторую половину нашей шахматной доски?

Заглядывая далеко вперед – в 2020-е годы и дальше, – мы повсюду видим андроидов. Они совершенно не похожи на машины из фильмов вроде «Матрицы» или «Терминатора» – у некоторых из них даже нет физической оболочки; они не собираются объявлять нам войну, и вряд ли стоит ожидать, что в ближайшие несколько лет они вытеснят всех людей-работников или даже большинство из нас. Однако, как мы видели в предыдущих главах, технологии начинает все более последовательно посягать на человеческие навыки и способности. Что же нам делать перед лицом того факта, что время андроидов уже совсем близко? Какая политика, какое именно вмешательство в процесс нам нужны?

Пожалуйста, никаких политбюро

Давайте начнем со смирения. История полна примеров того, как благие социальные и политические намерения приводили к непредвиденным и порой трагическим последствиям. Очень сложно знать заранее, какие именно изменения окажутся самыми разрушительными, какие нам удастся внедрить с неожиданной быстротой и как будут вести себя люди в непривычной и никогда не виданной ими раньше среде.

При всех оговорках нам кажется, что у нас есть несколько полезных идей о том, что следует делать, а от чего лучше воздержаться. Мы не думаем, что человечеству стоит сознательно тормозить развитие технологий или пытаться каким-то иным образом нейтрализовать воздействие экспоненциальных, цифровых и комбинаторных инноваций, которое мы наблюдаем в настоящее время. Это все равно что запретить все школы мысли и предать огню все научные журналы. В лучшем случае подобные запреты обеспечат статус-кво, но только ценой прекращения прогресса и, следовательно, улучшения нашей жизни. По словам технолога Тима О’Рейли, такие попытки лишь «защитят наше прошлое от нашего будущего».[388] То же самое относится к попыткам спасти сегодняшние рабочие места за счет торможения развития технологий завтрашнего дня. Нам нужно позволить технологиям второй эры машин сделать свою работу, но мы должны справиться с проблемами, которые приносят с собой эти технологии.

Мы также скептически настроены по отношению к попыткам сформировать какие-то фундаментальные альтернативы капитализму (под которым мы понимаем децентрализованную экономическую систему производства и обмена, в которой большинство средств производства находятся в частных руках (а не в собственности государства); обмен в основном носит добровольный характер (то есть никто не может вынудить вас подписать контракт против вашей воли, а у большинства товаров имеется цена, которая меняется на основании предложения и спроса, а не устанавливается каким-то органом центральной власти). Все эти характеристики справедливы в настоящее время для экономик большинства стран мира (в значительной степени и для экономики сегодняшнего Китая, который официально остается коммунистическим).

Эти характеристики распространены настолько широко именно потому, что они хорошо работают. Капитализм позволяет перераспределять ресурсы, стимулирует инновации, награждает за усилия и успешно выстраивает причинно-следственную связь между высокой эффективностью и достатком. Капитализм не является системно совершенным, однако он значительно лучше альтернатив. Уинстон Черчилль говорил, что «демократия – наихудшая форма правления, если не считать всех остальных».[389] Как нам кажется, то же самое можно сказать и о капитализме.