Как хороший человек становится негодяем. Эксперименты о механизмах подчинения. Индивид в сетях общества - Стэнли Милгрэм (2017)

С точки зрения социолога фанатизм заставляет задать целый ряд интересных эмпирических вопросов. Во-первых, это вопрос из области исследований личности: есть ли у каких-то людей особая склонность к тому, чтобы стать фанатиками? Если да, каковы личностные характеристики таких людей и условия, при которых возможен подобный переход? На эту тему есть много исследований, в том числе работы профессора Милтона Рокича об открытом и закрытом сознании, и все они указывают на определенные специфические когнитивные стили, которые способствуют предрасположенности к фанатичной приверженности доктрине.

Во-вторых, что такое фанатизм – всего лишь вопрос степени, легкая интенсификация чувства, или все же значительный качественный сдвиг к новому состоянию ментальной организации? Глядя на мунистов, многие думают, что в них словно бы сломалось что-то фундаментальное, разладился какой-то балансир. Моя гипотеза состоит в том, что для фанатика система убеждений становится центром самосознания, осью системы эго-защиты, и потому любая критика убеждений автоматически становится угрозой чувству собственного достоинства. Фанатические убеждения зачастую служат терапевтическим костылем для тех, кто отчаянно отбивается от надвигающегося краха самоуважения.

В-третьих, какие социологические условия обеспечивают благоприятную почву для фанатических групп и – смежный вопрос – какие структурные условия общества позволяют клеймить других словом «фанатики»? Не может ли быть такого, что чем больше однородность и конформность в обществе, тем скорее аномальные убеждения будут названы фанатизмом? Фанатизм – не только описательный термин, но и толковательная категория. Таким образом, осквернение реформистской церкви якобы «объясняется» утверждением, что это дело рук религиозных фанатиков.

Но все же это слово – уничижительный ярлык, который большинство навешивает на аномальное меньшинство, а потому обладает двусмысленными коннотациями, и избавиться от этой двусмысленности очень трудно. Как отличить фанатизм от похвальной верности принципам? Можно ли считать, что Папа Римский фанатик, поскольку он придерживается устарелых взглядов на контроль над рождаемостью? Фанатики ли амиши, раз они живут по законам старой культуры и сопротивляются влиянию современного мира? Ответов на эти вопросы нет – все зависит от контекста, в котором употребляется термин. Каждому слову, как и большинству уничижительных ярлыков, свое место.

Да, словом «фанатик» необдуманно называют всех тех, кто видит истину, которую остальные еще не восприняли. Таким образом, это слово может исполнять функцию защиты – отрицать законность притязаний тех, чьи убеждения и принципы отличаются от наших.