Психонавигация. Путешествия во времени - Перкинс Джон М. (2011)

— Вера подобна известковому раствору, удерживающему стену. Тебе не нужно принимать мою религию, чтобы понять это. Ритуалы мало что значат, если не помогают открыть сердце. Только это имеет значение. Открой свое сердце. Слушай его и следуй его велениям. Верь в то, что говорит сердце. Без известкового раствора веры развалится даже самая крепкая стена.

Мы выехали еще до рассвета. Я вел джип «Корпуса Мира» по дорогам, которые иногда были обозначены только лошадиным пометом. Град бил по лобовому стеклу. Время от времени в свете фар мы видели индейскую хижину или стаю собак. На одном сиденье с доном Хосе сидели дети. Сзади расположились его жена, жена другого члена кооператива и еще трое детей. Если не считать монолога дона Хосе о вере, мы почти не говорили. На все вопросы о том, как люди могут летать, он отвечал только: «Ты скоро увидишь» и «Все дело в вере».

Было не очень холодно, но воздух был разреженным. Я никогда не был на такой высоте. У меня начала кружиться голова.

— Неужели люди-птицы могут летать, только если будут жить так высоко?

— Высота здесь не при чем. Ты действительно ничего не понимаешь? Речь идет о полете души. Я не могу рассказать об этом. Ты должен сам это пережить. Твое впечатление может отличаться от моего. Помни это, когда будешь наблюдать за обрядом. Люди-птицы летают, чтобы разговаривать с предками. Атауальпа сказал, что через предков говорит сам Виракоча. Такие вещи нельзя понять, их можно только почувствовать. Возможно, ты почувствуешь то же, что и мы. Кто знает?

Когда мы въехали в деревню, по часам рассвет уже наступил, однако вокруг все еще было темно. Град перешел в холодный дождь, туман окутал грязную площадь. Постепенно сквозь туман проступили призрачные очертания хижин.

Дон Хосе указал на одну из хижин. Она стояла недалеко от площади и была несколько больше остальных. Я припарковал джип напротив. Над дверью красной краской был грубо нарисован крест. Когда я выключил двигатель, то понял, что танцоры находятся где-то рядом.

Сначала я услышал медленные удары барабана. Затем — резкие звуки бамбуковых флейт. Я вышел из джипа под дождь…

Они материализовались из тумана. Их огромные крылья хлопали в такт барабанному бою, лица были скрыты под меховыми масками. Люди-птицы, одетые в кожу и перья, вели хоровод. Головы покачивались из стороны в сторону, и над прорезями для глаз нависали морды животных с широко раскрытыми пастями, которые, казалось, застыли в миг неимоверного ужаса.

Люди-птицы танцевали вокруг шеста, выкрашенного под золото и воткнутого в землю. Я сразу понял, что шест символизирует золотой посох, который бог Солнца Инти дал своему сыну Манко Капаку и его жене Маме Окльо. Время от времени один из людей-птиц издавал крик — крик разъяренного орла, и, выйдя из круга, бросался на скрещенные шесты. В последний момент он полностью расправлял крылья, подпрыгивал, плавно перелетал скрещенные шесты, приземлялся на противоположной стороне круга и снова присоединялся к хороводу.

Мне казалось, что я стою рядом с самим Тупа Инкой, и вся эта мистерия происходит в глубокой древности, задолго до того, как нога первого испанца ступила континент. Простая музыка барабана и флейты, танцоры и туман на площади загипнотизировали меня. Я потерял ощущение времени.

Ветер постепенно разогнал туман. Несколько десятков индейцев стояли за пределами круга. Спрятавшись под темными пончо, они завороженно смотрели на танцующих. Когда я посмотрел на часы, то к своему удивлению понял, что прошло больше двух часов. Никто из пляшущих не отдыхал. Их поразительная выносливость и высота прыжков явно превосходили обычные человеческие возможности. Мне казалось, что эти люди в каком-то смысле оставили нас, уйдя куда-то в другие миры.