Миссия в Ташкент - Фредерик Маршман Бейли (2013)

7. Как только ответственные комиссары услышали об аресте мистера Тредуэла, они немедленно его освободили, и Колесов — председательствующий комиссар и Дамагацкий — комиссар иностранных дел, приехали на его квартиру и лично извинились перед ним за произошедшее. Меня самого комиссия допросила на следующий день (16 октября) и отпустила главным образом, я полагаю, благодаря письму, написанному секретарю иностранных дел Индии, которое было найдено в моих бумагах и которое я и писал с этой целью. Я увиделся с Дамагацким 18-го и потребовал от него ответ на мое письмо от 14-го, в котором я просил разрешения вернуться в Индию. Он сказал, что не может дать мне разрешение, и я должен просить об этом Колесова. Я сказал, что мое задержание будет рассматриваться очень серьезным образом британским правительством и попросил его позвонить Колесову с просьбой немедленно меня принять. Он ответил, что сможет увидеться со мной только на следующий день. 19-го я направился на встречу в Белый дом, бывший дворец Генерал-губернатора, где жил Колесов. Я встретил его у автомобиля, собиравшегося уезжать, и он попытался уйти от беседы. Однако я остановил его на улице и потребовал ответ по поводу моего возвращения. Он определенно не дал мне разрешения на отъезд, но сказал, что увидится со мной через три или четыре дня. Я знал, что он просто ждет ответа из Москвы на свою телеграмму.

8. Я обсудил ситуацию с мистером Тредуэлом и решил исчезнуть, если окончательный ответ из Москвы будет неблагоприятным. Мистер Тредуэл, с другой стороны, решил остаться. Кроме того факта, что Индийское правительство телеграфировало относительно моего возвращения, я подумал, что принесу меньше неприятностей правительству, если буду свободен, и я не хотел ставить правительство в положение торга относительно моего освобождения. Мое положение сильно отличалось от положения мистера Тредуэла, поскольку он был послан из Петрограда с правильными официальными документами, и в течение нахождения нескольких месяцев в Ташкенте в различных ситуациях воспринимался как официальное лицо, а я нет. Появление британских солдат в Транскаспии настроило большевиков против нас, и даже если я не был бы расстрелян по приказу правительства, была вероятность, что солдаты, возвращавшиеся с фронта, могли бы это сделать по своей собственной инициативе; особенно эта вероятность возрастала, если я был бы под арестом или в тюрьме. Эта опасность была особенно велика в тот момент, когда один хорошо известный бесчинствующий полк возвращался в Ташкент с фронта, и некоторые комиссары сами предпочитали спрятаться, пока этот полк не покинет город. 20 октября мы получили известие, что ответ из Москвы получен, и мы находимся в большой опасности ареста, и особенно именно я. Сообщение из Москвы, которое, я думаю, и было этим самым ответом, было опубликовано 1 ноября. Оно приказывало интернировать всех граждан стран Союзников (Антанты) в возрасте от 17 до 48 лет и в конце сообщалось «Что по поводу полковника Бейли? Все предыдущие соображения и предупредительность сейчас вредна.

Он должен быть арестован немедленно». В соответствии с моими приготовлениями к исчезновению, я уничтожил свои бумаги и спрятал свои наиболее ценные и транспортабельные вещи. Я был вынужден оставить нетронутыми большинство своих вещей, так как во время моего ареста был сделан список принадлежащих мне вещей, и я ожидал, что дома моих друзей будут обыскивать, и обнаружение моих вещей у них может привести их к беде. К несчастью, часть вещей, которые я спрятал, были найдены при обысках в январе, и я потерял практически все.