Поэзия и проза Древнего Востока - Чжао Е, Сун Юй (1973)

Когда журавлиха, завидев черную тучу,

Взмывает вверх, белизною слепящей сверкая,

И в страхе, не зная, где скрыться, расселину ищет,

Аджакарани-река бывает тогда так прекрасна!

Да и как тут в восторг не прийти

От раскидистых джа́мбу,

[757]

Что украшают берег реки

За моею пещерой?

Лягушкам здесь не угрожает змеиное племя.

Важно квакая, они говорят друг другу:

«Еще не время уходить от горных речек;

Аджакарани надежна, благостна и прекрасна».

Гатха Тхеры Бхуты («Тхерагатха», 518–526)

Когда мудрый постиг, что не только старость и смерть,

Но и все, к чему влекутся глупцы, есть страданье,

И теперь размышляет, страданье поняв до конца, —

Есть ли в мире бо́льшее наслажденье?

Когда привязанность, приносящую горе,

Всеми печалями мира чреватую жажду

Победив и уничтожив в себе, он размышляет, —

Есть ли в мире бо́льшее наслажденье?

Когда благой, изгоняющий всякую скверну,

Восьмеричный путь,

[758]из всех путей наилучший,

Мудрости оком узрев, он размышляет, —

Есть ли в мире большее наслажденье?

Когда он творит в себе независимый мир,

Где царит покой, где нет печали и нет пыли

И где разрываются все оковы и все путы, —

Есть ли в мире большее наслажденье?

Когда в небе гремят барабаны грома

И потоки дождя затопляют пути птичьи,

А бхикшу, в пещере укрывшись, размышляет, —

Есть ли в мире большее наслажденье?

Когда на берегу заросшей цветами реки,

Над которой в венок сплелись верхушки деревьев,

Он сидит и, радостный, размышляет, —

Есть ли в мире большее наслажденье?

Когда глубокой ночью в безлюдном лесу

Дикие звери рычат и ливень шумит,

А бхикшу, в пещере укрывшись, размышляет, —

Есть ли в мире большее наслажденье!

Когда, бесстрашный, мысли свои укротив,

Среди скал, под сводом пещеры горной

Он, от скверны очистившись, размышляет, —

Есть ли в мире большее наслажденье?

И когда, счастливый, без печали, смыв скверну,

От помех, страстей, желаний освободившись

И все язвы уничтожив, он размышляет, —

Есть ли в мире большее наслажденье?

Гатха Тхеры Калудайина («Тхерагатха», 527–536)

Деревья, почтенный, сейчас словно тлеющий уголь,

[759]

Сбросив сухую листву в ожиданье плодов,

Они, как зажженные факелы, пламенеют.

Настала пора услад, о великий герой!

Прекрасные, усыпанные цветами деревья,

Роняя сухую листву и томясь по плодам,

Благоуханием наполняют пространство.

Время нам уходить отсюда, герой!

Не слишком холодно сейчас и не очень жарко.

Лучшая пора для путешествий, почтенный!

Пусть же увидят сакки и колии,

[760]как, на запад

Отправляясь, ты Ро́хини переплываешь!

С надеждою пашут поле,

С надеждой зерно сеют,

С надеждой уходят в море

Купцы за большим богатством.

Да сбудется та надежда,

Которой живу!

Вновь и вновь пахари пашут поле,

Вновь и вновь бросают зерно в землю,

Вновь и вновь посылает дождь небо,

Вновь и вновь получает хлеб царство;

Вновь и вновь по дорогам нищие бродят,

Вновь и вновь подают им добрые люди,

Вновь и вновь добрые люди, подав им,

Вновь и вновь попадают в мир небесный.

Герой многомудрый очищает

Семь поколений своего рода.

Я думаю, Сакка,