Поэзия и проза Древнего Востока - Чжао Е, Сун Юй (1973)

Бодхисаттва пришел в стойло к слону и, увидев, что он так тоскует, подумал: «Это у него не телесный недуг; наверное, он был с кем-нибудь дружен, а теперь разлучен со своим другом». И он спросил сторожа: «Скажи, любезный, был ли слон с кем-нибудь дружен?» — «Да, почтенный, — сказал тот, — он очень привязался к одной собаке». — «А где же она теперь?» — «Да один человек увел ее». — «А знаешь ли ты, где он живет?» — «Нет, не знаю, почтенный».

Тогда Бодхисаттва пришел к царю и сказал: «Божественный, у слона нет никакой болезни, но он был очень привязан к одной собаке. А не ест он теперь, я думаю, оттого, что лишился своего друга». И Бодхисаттва произнес следующую гатху:

Ни крошки проглотить не может,

Не пьет воды, купаться не желает.

Собаку в стойле часто видя,

Наверно, слон с ней крепко подружился.

Выслушав советника, царь спросил: «Что же теперь делать, мудрейший?» — «Божественный, — отвечал советник, — прикажи бить в барабан и объявить: «У государственного слона один человек увел его подружку-собаку. У кого в доме найдут ее, того постигнет такое-то наказанье».

Царь так и сделал. А тот человек, услыхав царский указ, отпустил собаку. Сразу же прибежала она к слону, а слон при виде ее взревел от радости, обхватил ее хоботом, поднял себе на голову, потом снова спустил на землю, и только, когда собака наелась, сам принялся за еду.

«Он постиг даже мысли животных», — подумал царь и воздал Бодхисаттве большие почести.

«Не только теперь, о бхикшу, — сказал Учитель, — они так привязаны друг к другу, они были друзьями и прежде». Приведя эту историю для разъяснения дхармы и показав Четыре Благородные Истины, Учитель отождествил перерождения: «Тогда мирянин был собакой, тхера — слоном, а мудрым советником был я».

Джатака о золотом гусе (№ 130)

«Что дали, тем доволен будь…» Эту историю Учитель, находясь в Джетаване, рассказал об одной бхикшуни по имени Тхуллананда.

Как-то один буддийский мирянин, живший в Саваттхи, пригласил общину бхикшуни прийти к нему за чесноком. «Если придут бхикшуни, — сказал он сторожу, — дай каждой из них по две-три луковицы чеснока». С тех пор бхикшуни стали ходить к нему домой или на его поле за чесноком.

Однажды, когда наступили холода и все покрылось инеем, в доме мирянина кончился весь чеснок. В это время Тхуллананда явилась с другими сестрами к его дому и сказала хозяевам: «Мы пришли за чесноком». — «Дома нет чеснока, почтенные, — отвечали хозяева, — весь вышел, идите за ним в поле».

Сестры отправились в поле и, не зная меры, стали рвать чеснок.

«Ну и бхикшуни, — сказал рассердившийся сторож, — дергают чеснок, не зная никакой меры».

Услыхав его слова, некоторые сестры, соблюдавшие умеренность, обиделись, а узнав об этом с их слов, обиделись и бхикшу и рассказали об этом Благословенному.

Выслушав их рассказ, Благословенный сказал, порицая Тхуллананду: «О бхикшу, алчный человек неприятен даже матери, его родившей. Он не может ни обратить в веру необращенного, ни увеличить добродетели обращенных, ни способствовать получению милостыни, ни удержать уже полученную, тогда как человек умеренный всего этого может достичь». Этим и другими подобными наставлениями разъясняя дхарму, Учитель сказал: «Не только теперь, о бхикшу, Тхуллананда алчная, она была такой и прежде». И он рассказал историю о прошлом.

Давным-давно, когда в Варанаси царствовал Брахмадатта, Бодхисаттва возродился в семье одного брахмана. Когда он вырос, его женили на девушке такого же происхождения. У нее родились три дочери, и всем им дали имя Нанда.