Мик Джаггер - Филип Норман (2012)

Гастроли завершились в Нью-Йорке четырьмя за трое суток аншлаговыми концертами в «Медисон-сквер-гардене». Все еще опасаясь реванша «Ангелов ада», «Стоунз» заселились в отель «Шерри-Незерленд» под вымышленными именами — и не теми, под которыми регистрировались в «Холидей-иннах» где-нибудь у черта на рогах. Мик и Бьянка (занявшие номер, обычно отводимый президенту Никсону) назвались «мистером и миссис Шелли», Билл Уаймен и Астрид — «лордом и леди Геддинг», а Кит — «графом Зиггенкиссом». Им также порекомендовали не пользоваться обслуживанием номеров, чтобы кто-нибудь часом не отравил еду.

Понимая, что настоящая опасность уже позади, Маршалл Чесс отправился к Ист-Ривер и с облегчением выкинул свой пистолет. Чесс не подозревал, что нью-йоркское отделение «Ангелов» уже которую неделю названивало гастрольному менеджеру Питеру Раджу и требовало встречи, каковую Радж, памятуя о надвигающихся концертах в «Медисон-сквер-гардене», счел разумным устроить. Заявив, что на Алтамонте их калифорнийские братья потеряли 60 тысяч долларов, нью-йоркские «Ангелы» предложили «Стоунз» загладить вину, устроив концерт, на котором «Ангелы» выступят промоутерами. Радж подыгрывал им и тянул время, пока группа не отбыла благополучно из страны.

Финальный концерт состоялся 26 июля, в двадцать девятый день рождения Мика. В зале присутствовали сливки манхэттенского общества: принцесса Ли Радзивилл, леди «Слим» Кит, Оскар и Франсуаза де ла Рента, Уинстон и Си Зи Гест, а также Энди Уорхол, Трумен Капоте, великий драматург Теннесси Уильямс и кинозвезда За За Габор. По такому случаю Чип Монк хотел вывести на сцену живого слона и выпустить в зал 500 живых кур — как выпускали белых бабочек в Гайд-парке, — но управляющие «Гарденом» обломали весь кайф, запретив и то и другое. Вместо этого, вспомнив времена «Beggars Banquet», музыканты швырялись друг в друга тортами, а 17 тысяч зрителей пели «С днем рожденья тебя» (дирижировал Стиви Уандер).

За концертом последовал изобильный праздник, который Ахмет Эртеган закатил на сцене отеля «Сент-Реджис», где вживую играл оркестр Каунта Бейси. За центральным столом, большим и круглым, Мик говорил о делах с Эртеганом, а рядом ничего не подозревающая Бьянка болтала с Крис О’Делл. Вокруг бродил Уорхол и щелкал поляроидом — особенно он заинтересовался, когда из гигантского деньрожденного торта выскочил один из его «фабричных»[284] протеже Джерри Миллер, в чем мать родила, только все деликатные места тактично прикрыты плетеными кистями. И рокеры, и светские львы обильно пользовали кокаин и косяки. Позже Мик прервал дискуссию о валовых доходах и процентных отчислениях ради экспромтного джема со Стиви Уандером и Мадди Уотерсом — гостем, который, пожалуй, по-прежнему восхищал его больше всех. Все это оказалось несколько чересчур для светской колумнистки Хэрриэт Ван Хорн. «Я вспоминала древних, что были бы как дома на вакханалии, которой обернулся день рождения Джаггера, — писала она. — Нерон… Калигула… маркиз де Сад. Еще я вспоминала „Заводной апельсин“ и семью Мэнсона».

* * *

К сентябрю Мик вернулся в Лондон и снова поселился на Чейн-уок. На начало 1973 года планировались дальневосточные гастроли, а сразу после — европейские, и неотступный вопрос: «Будет ли он и в тридцать лет петь „Satisfaction“?» — потерял свою актуальность. Но вскоре после возвращения в добрую старую Англию он объявил, что в тридцать три уйдет из группы. «В этом возрасте человеку пора заняться чем-нибудь другим. Я не могу точно сказать, что это будет… но не шоу-бизнес. Я не хочу на всю жизнь остаться рок-н-ролльным певцом… Мне невыносимо думать, что я буду как Элвис Пресли — петь в Лас-Вегасе, а в зале — домохозяйки и старушки с сумочками».