Мик Джаггер - Филип Норман (2012)

Концерты проводились в кинотеатрах, в театрах, в викторианских ратушах или на рынках; один раз их зазвали на детский утренник, и гости, ожидавшие развлечений более традиционных, забросали их кремовыми пирожными. В Великобритании 1963 года не было фастфуда, зато были ларьки, торговавшие рыбой с картошкой, и гамбургерные «Уимпи»: если б не они, а также китайские и индийские забегаловки, некая прожорливая пасть всю ночь оставалась бы голодной. Местные промоутеры, приглашавшие «Стоунз» вслепую, на результаты взирали в недоумении и ужасе различных пропорций. Однажды после концерта перед почти пустым залом в рабочей глухомани промоутер лишил их гонорара, потому что они «слишком шумели», а затем выпроводил, призвав на помощь свирепую немецкую овчарку и на всякий пожарный надев боксерские перчатки.

Поначалу Мик и Кит полагали себя миссионерами и, выполняя клятву, принесенную еще в Дартфорде, проповедовали темным массам ритм-энд-блюз. Однако выяснилось, что десятки других групп, особенно на Севере, пережили такое же обращение и горят таким же прозелитским пылом. Разница была в том, что остальные из Чака Берри играли только «Roll Over Beethoven», а «Стоунз» назубок выучили все его сочинения. Мик также отмечал, что северные группы ощущали некое сродство со старомодным мюзик-холлом и, по примеру «Битлз», «превращались в водевильных эстрадников». В этот капкан он попадаться не желал. Грэм Нэш из The Hollies, второй успешной северной группы, поневоле восхищался нонконформизмом этих неулыбчивых южан: «Они никого не изображали — они срать хотели на всех».

Слово, которое бежало перед ними и описывало исключительно их волосатость, — «грязный». К действительности это не имело никакого отношения. Мик был крайне щепетилен в вопросах личной гигиены — один из тех счастливых людей, к которым грязь не липнет; Брайан так рьяно полоскал каждый день свою белокурую копну, что остальные звали его «мистер Шампунь»; Билл Уаймен в детстве всю работу по дому делал вместо матери; студентка Художественной школы Хорнси Джиллиан Уилсон, у который был роман с Чарли Уоттсом, вспоминает, что его нижнее белье было чище, чем ее. Они к тому времени отказались от малейших намеков на униформность и на сцену выходили в том же пестром гардеробе с Карнаби-стрит, в котором приезжали к месту выступления. Все они были помешаны на одежде и последней моде, но этот революционный отказ от традиции добавил потную вонь к предполагаемым перхоти и вшам. Их менеджер пользовался любой возможностью вдвойне, а то и втройне их оскорбить: «Они редко моются, и одежда им в основном по барабану. Они играют невоспитанную музыку, неукротимую и маскулинную. Меня вечно спрашивают, не идиоты ли они…»

Ибо Олдэм наконец со всей ясностью божественного откровения постиг, куда развивать группу — и лично Мика. «Битлз» постепенно завоевывали старшую аудиторию и истеблишмент, газетчики носили их на руках, но первые молодые поклонники чувствовали, что их как будто предали. Что это за радость — и что это за бунт, — если тебе нравится та же группа, что твоим родителям и даже бабушкам с дедушками? Олдэм превратит «Роллинг Стоунз» в анти-«Битлз» — в злобную рожу на реверсе монеты, которую чеканил этот новый Мидас Брайан Эпстайн. Двойной парадокс: ангельская четверка за плечами имела откровенно гнусную жизнь в гамбургском районе красных фонарей, а плохие мальчики, которых планировал слепить Олдэм, и особенно их солист, были чисты как белый снег.

С точки зрения имиджа Джаггер в тот период вполне мог пойти в противоположном направлении. В первых публикациях его по-прежнему называли Майком, что намекало на буржуазные пабы воскресным утром, спортивные автомобили и водительские перчатки. Из его интеллектуальных успехов тоже можно было выжать полезную рекламу. До той поры лишь одна британская поп-звезда Майк Сарн[96] продолжил образование после школы (и тоже, кстати, в Лондонском университете).