Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть - Роб Данн (2012)

Среди приматологов теория Исбелл прецедентов не имела. Но часто случается так, что идея, абсолютно новая для какой-то одной области, является общепризнанной истиной в другой области. Одна и та же теория для разных областей может быть как ересью, так и догмой. Быть добычей для хищников – судьба не одних лишь только приматов. Стать чьим-то обедом – это очень распространенный способ умереть, будь ты примат или моллюск… особенно, думаю, если ты моллюск. Вероятно, лучшим прецедентом того, о чем задумалась Исбелл, были некоторые сведения из биологии моллюсков. Точнее, это была работа, выполненная в лаборатории Герата Вермея. Вермей работал в нескольких корпусах от Исбелл, на геологическом факультете того же университета Дэвиса, и жил в одном квартале от дома Исбелл. Они были соседями по району, по работе и, как выяснилось, по идеям.

Каждое воскресенье вы можете найти Вермея на пляже, где он, ползая по гальке и песку на коленях, собирает раковины. Он медленно, словно первобытная птица, перемещается вдоль моря, перебирая осколки в поисках чего-нибудь редкого и интересного. Всю свою сознательную жизнь Вермей провел среди раковин – живых и мертвых, современных и ископаемых. Более всего Вермей концентрировался на понимании различных способов, какими умирают живые организмы. Он изучал причины смерти животных с дотошностью опытного судмедэксперта. Но исследовал он не кровь и кости, а отверстия в раковинах и шрамы от старых ран. Вместо орудий убийства он ищет следы клювов, пил, зубов и других убийственных достижений эволюции. Учитывая такой подход, можно было бы честно сказать, что у Вермея весьма своеобразное видение жизни, однако у него не было вообще никакого видения по той простой причине, что в трехлетнем возрасте он ослеп от глаукомы. Врачи были вынуждены удалить ему глаза, заставив таким образом ориентироваться в мире с помощью других органов чувств. Подобно змее, Вермей слушает, нюхает и пробует на вкус. Но детальное понимание жизни моря и его истории возникло у него благодаря осязанию. Находясь на берегу, он погружается в глубины океана и одновременно – в пучины древности.

Одна из загадок, обнаруженных Вермеем на заре его научной карьеры, была сродни той, с которой столкнулась Линн Исбелл, – когда появляются новые хищники, будь то крабы, змеи или современные люди, их жертвы претерпевают изменения. Вермей с детства интересовался двустворчатыми моллюсками и улитками. Прикасаясь пальцами к раковинам, он на ощупь определял их текстуру и нюансы формы. Отвлекитесь от книги и представьте себе, что вы вынуждены работать так, как Вермей. Подойдите к шкафам, которые он каждый день открывает. Двигайтесь по памяти среди предметов обстановки, ориентируясь по звуку. Выдвиньте ящик, заполненный раковинами. Пройдитесь по ним кончиками пальцев. При этом обратите внимание на форму и размер раковин, ощупайте края, бугорки и оцените кривизну. Отметьте, чего не хватает в той или иной раковине, хоть это и трудно, так как для этого в первую очередь надо знать, как она должна выглядеть изначально. Нащупайте щели, обнаружьте необъяснимое, неизвестно откуда взявшееся отверстие или грубое наслоение. Сосредоточьтесь на этом месте. Конечно, ваши пальцы возникли и развились для того, чтобы сначала собирать ягоды и орехи, а потом хватать камни и сжимать древки копий, но напрягитесь, проведите пальцами по наросту в области отверстия и подумайте: что это может быть? Отверстие идеально круглое, как будто искусственно просверленное. Но не останавливайтесь, просуньте в отверстие кончик мизинца, и вы почувствуете неровную грубую структуру. Все эти тонкости и детали – ключ к истории раковины, которую вы держите в руках, а для Вермея – ключ к историям сотен тысяч, а может быть, и миллионов раковин, которые он гладил своими пальцами. Пользуясь осязанием, Вермей построил мир, разительно отличающийся от мира, который воспринимаем и ощущаем мы с вами. В этом мире становятся очевидными вещи, недоступные нашему зрению.