Французские дети не капризничают. Уникальный опыт парижского воспитания - Кэтрин Кроуфорд (2013)

«Малышка в постели. Она отлично знает, что, даже если будет плакать, никакого толку от этого не будет. А старший уже понимает, что ночь – это не его время. Каждый вечер наступает такой момент, когда взрослых нужно оставить в одиночестве – даже если в доме нет гостей, он знает, что мы хотим побыть одни».

Стараясь вести себя по-французски, я недавно наступила на горло собственной песне и сократила ежевечерний репертуар из восьми колыбельных – восьми! – до двух (по одной для каждого ребенка). И еще мы установили двенадцатиминутный лимит на чтение. Читать книжку мы начинаем ровно в восемь вечера – если позже, то время чтения сокращается. Я думала, что уже всему научилась и сумела сократить вечерний ритуал до разумного минимума. Наш вечерний ритуал стал почти французским. Я справлялась куда лучше моей подруги, которая призналась, что они с мужем, укладывая детей спать, берут в спальни телефоны, чтобы общаться эсэмэсками, пока дети не заснут – спать без родителей они категорически отказывались.

Вернемся к нашему французскому ужину. После того, как наши друзья почти сразу же вернулись за стол, я насела на этих двух волшебников, твердо вознамерившись добыть у них информацию. Что же они мне ответили? «Малышка в постели. Она отлично знает, что, даже если будет плакать, никакого толку от этого не будет. Так зачем же ей это делать?»

Бокал вина.

«Иногда, впрочем не слишком часто, она пытается настоять на своем, но мы ей не уступаем. И тогда сдается она. А старший уже понимает, что ночь – это не его время. Каждый вечер наступает такой момент, когда взрослых нужно оставить в одиночестве – даже если в доме нет гостей, он знает, что мы хотим побыть одни».

Еще один бокал вина.

«Не его время…» Это выражение может показаться несколько резким, но, может быть, вся вина в переводе. Впрочем, я так не думаю. С точки зрения французов, здесь нет ничего резкого.

Хотелось бы мне узнать о таком подходе несколько лет назад. Во Франции считают, что человека всему можно научить. Если бы я была знакома с этой концепцией раньше, мы с Маком не считали бы, что получили главный приз в лотерее, когда нам выдавались несколько часов наедине. Во многих французских домах родители твердо знают, что имеют право на несколько часов наедине, чтобы выпить вина или заняться чем-то другим. И при этом неважно, спят ли их дети или нет.

Я буквально одержима проблемой сна и бесчисленными исследованиями, которые устанавливают связь сна со всем – от школьных оценок до тучности (вспомним-ка грудное молоко – слышите что-то знакомое?). Однако в те редкие дни, когда мне удается затолкать своих детей в постель в восемь вечера, этому всегда предшествует полчаса уговоров и торговли.

То вдруг обеим девочкам срочно хочется пить, то у Уны возникает неотложный вопрос о млекопитающих, то Дафна по какой-то таинственной причине хочет другую пижаму, то Дафне нужно помассировать ноги, то вдруг она осознает, что я не спела ей нужную песню…

Словом, список (особенно список Дафны) можно продолжать бесконечно. Когда же мы перейдем – а мы обязательно перейдем! – к французскому воспитанию, мои девочки каждую неделю станут спать больше на четыре часа, и это время пригодится им, когда я стану по-французски относиться к их учебе. А я смогу эти четыре часа проводить в обществе мужа. В выигрыше обе стороны!

Французские дети отправляются в постель в строго определенный час. Большая часть моих французских подруг предпочитает 8.30, но это зависит от возраста детей. Дети не торгуются, потому что это не принято. Мне хочется вытатуировать эту фразу на руке, чтобы она постоянно меня вдохновляла. Кто со мной?