Зимняя роза - Дженнифер Доннелли (2008)

Индия помнила эту женщину. Гиффорд поддерживал в ней уверенность, что она беременна, а у нее была опухоль. Индия хотела исследовать характер опухоли. Гиффорд запретил.

– От чего умерла миссис Адамс?

– Рак матки.

Индия не удержалась от восклицания.

– Опухоль была совершенно неоперабельной.

Индия кивнула. Большинство раковых опухолей в последних стадиях были неоперабельными, но ведь они не сразу становились такими. Если бы Гиффорд сразу, как только она пришла к нему на прием, направил ее на операцию, сейчас миссис Адамс, вероятно, была бы жива и укладывала детей спать.

– Со временем, доктор Джонс, вы убедитесь, что не всегда можно руководствоваться правилами. Когда ваш опыт возрастет, вместе с ним появится и чутье на подобные случаи. Иногда куда милосерднее давать пациентам надежду вместо правды. Сестра Московиц, эти записи должны быть готовы к завтрашнему утру.

– Конечно, доктор Гиффорд, – ответила Элла.

Индия дождалась, когда смолкнут его шаги в коридоре, затем сердито повернулась к Элле:

– Я хорошо помню миссис Адамс. Она мне рассказывала о болях и жуткой усталости. В чем, спрашивается, проявлялось его милосердие?

– Успокойтесь, Индия…

– Это просто невыносимо. Он делает клятву Гиппократа посмешищем. Элла, клянусь Богом, все, что он говорит, его замшелые взгляды… В его присутствии я не чувствую себя врачом. Я себя чувствую… проституткой. – Последнее слово она произнесла шепотом.

– Лучше бы вы ею были. Тогда ваши заработки принесли бы нам намного больше денег. Кстати, сколько их в нашем фонде?

– Пятьдесят восемь фунтов и пять шиллингов, – со вздохом ответила Индия.

– Если вас уволят, у нас не будет даже этого. А деньги вам нужны, чтобы платить за жилье.

– Вы правы, Элла. Простите. Просто я очень рассердилась на него. «Иногда куда милосерднее давать пациентам надежду вместо правды», – повторила она, подражая высокопарной манере доктора Гиффорда. – Элла, а почему нельзя давать им и то и другое? Почему?

– Можно. Мы так и будем делать. Но не сейчас.

Индия сокрушенно кивнула.

– Знаете, когда я в первый раз шла к нему на собеседование, мне говорили, что он настоящий праведник. Набожный человек. Представляете?

Темные глаза Эллы озорно сверкнули.

– Он и в самом деле набожен, Индия. Вот только Богом он считает… себя.

Индия невольно засмеялась. Элла умела ее рассмешить. Шутки медсестры успокаивали Индию, позволяя выбрасывать из головы все посторонние, будоражащие мысли и сосредоточиваться на работе.

– Кто это на койке? – спросила Элла.

– Сид Мэлоун.

– Вы шутите?

Индия ответила, что нет, и вкратце изложила причину появления Сида у них в больнице.

Элла сразу прошла к койке, взяла Сида за руку и крепко пожала.

– Gott in Himmel[11], – сказала она. – К чему катится мир, когда взрослые мужчины весь день валяются в постели?

– Элла? Это ты? – прохрипел Сид.

– Тсс… Лучше помолчи.

– Только не с тобой, дорогуша.

– Отдыхай. Ты в хороших руках. Можно сказать, в лучших. Только молись, чтобы моя мамочка не прознала, где ты. Она немедленно явится и притащит с собой столько куриного бульона, что у тебя вырастут перья. Постарайся уснуть. Это сейчас тебе нужнее всего.

Сид кивнул. Элла пошла к двери палаты.

– От него жар идет, как от паровой трубы. Надеюсь, он выкарабкается. Сид – хороший парень.

– Сид Мэлоун? Хороший парень? – удивилась Индия.

– Лучше многих.

– Элла, а вы-то откуда знакомы с Сидом Мэлоуном?