Раз и навсегда - Джудит Макнот (1987)

– Я не нуждаюсь в твоем разрешении! – безрассудно воскликнула она. – И не притворяйся, что тебе небезразлично, где я нахожусь, – здесь или в Уэйкфилде!

– Еще как небезразлично, – нарочито мягким тоном заявил он, демонстративно медленно снимая фрак и расстегивая пуговицы белой рубашки. – И на каждое свое действие ты должна испрашивать моего разрешения. Ты стала ужасно забывчивой, радость моя, – я твой супруг, помнишь? Раздевайся.

Виктория в ужасе отрицательно покачала головой.

– Не доводи меня до крайности, – прошипел он. – Иначе тебе не поздоровится, можешь быть уверена.

Она ни минуты не сомневалась в этом и дрожащими руками с трудом начала расстегивать малюсенькие застежки на спине.

– Джейсон, ради бога, в чем дело? – взмолилась она.

– В чем дело? – ехидно повторил он, бросая рубашку на пол. – Я ревную, моя дорогая. – Его руки потянулись за брючным ремнем. – Я ревную, и это чувство для меня не только ново, но и крайне досадно.

При иных обстоятельствах Виктория обрадовалась бы сверх меры от такого признания. Теперь же она была еще более напугана и напряжена, а ее пальцы совсем запутались в застежках.

Видя, что у нее ничего не получается, Джейсон развернул ее и легко расстегнул крючки на спине, наверное, сказывался большой опыт в раздевании женщин.

– Ложись в постель, – велел он, подтолкнув ее в спину.

Виктория сама себе казалась дрожащей, до смерти испуганной, взятой в плен мятежницей, когда он лег рядом и грубо притянул ее к себе. Он жестко впился губами в ее рот, и она, ахнув от такого напора, стиснула зубы.

– Открой рот, черт тебя дери!

Виктория уперлась руками в его грудь и отвернулась.

– Нет! Так я не буду. Я не позволю тебе!

Он только усмехнулся – такой суровой, жестокой улыбкой, от которой у нее кровь застыла в жилах.

– Позволишь, моя радость, – неестественно нежным голосом шепнул он. – До того как я сделаю свое дело, ты еще попросишь меня.

Взбешенная, Виктория с неожиданной силой, порожденной страхом, оттолкнула его и высвободилась. Она уже почти слезла с кровати, когда он схватил ее за руку, резким движением рванул к себе, завел ее руки над головой и удержал их там, а сам положил на нее ногу.

– Это было очень глупо с твоей стороны, – шепнул он и не спеша наклонил голову.

От страха на глазах пленницы выступили слезы. Она лежала, распростертая на спине и обездвиженная, как связанный заяц, и смотрела, как губы Джейсона приближаются к ней. Но вместо нового грубого напора его губы плотно и надолго приникли к ее рту, а свободная рука пустилась в путешествие по телу, пока оно, это предательское тело, не начало отвечать на его умелые маневры. Виктория сделала еще одну судорожную попытку освободиться, но бесполезно – он добился своего.

Ее обдало жаркой волной, отчего она почувствовала слабость, перестала сопротивляться и ее губы раздвинулись. Перед такой невыносимой атакой она не могла устоять. Со стоном, означавшим сдачу крепости, она отдалась ему, повернувшись лицом и вдохновенно отвечая на его поцелуи. Как только это произошло, Джейсон освободил ее руки.

Его голова склонилась ниже, и он поцеловал ее шею, продвигаясь губами к холмистой прелести ее грудей. Языком он чертил на ее горячей коже крошечные круги, затем его рот сомкнулся на ее соске, отчего она счастливо охнула и, схватив его темную кудрявую голову, прижала к себе. Когда он остановился, все тело Виктории пронизывали неведомые ощущения, и она отчаянно жаждала удовлетворения желания. С мучительной медлительностью он погрузился в ее влажное тепло, затем осторожно отпрянул назад и снова погрузился, и так с каждым разом все глубже и глубже, слегка отклоняясь и затем углубляясь, пока она не обезумела от неутоленного желания. Ее лицо пылало, грудь вздымалась и опадала в такт частому, прерывистому дыханию. Внезапно он вошел в нее с такой силой, что она громко застонала от предельного наслаждения, – и так же неожиданно отпрянул.