Что имеем к концу второго дня подготовки к экзаменам из имеющихся семи? Я стала легче двигаться, а платья перестали натягиваться на моих телесах как кожа на барабане. В любое другое время после таких результатов я пела бы Аллилуйю местному магическому миру и носилась кругами от радости, но если я не сдам хотя бы один экзамен на требуемых минимальных показателях, бегать мне придется уже в каком-нибудь забытом богом поместье от желающего срочно размножаться Джиллиана.

И, как будто мне не хватало бед, прежнюю Кати похоже пытались убить. Кому, ответьте мне небеса, мешала эта молчаливая послушная девушка?

Небо над головой темнело. Зато стало легче дышать на вечерней прохладе и меньше дрожали мышцы из-за непривычных нагрузок. Кстати, непорядок. Я схватила зазевавшегося Сиротку и вытянула его на выпрямленной руке, удерживая на весу. На счет десять кисть уже мелко тряслась от напряжения, но я прикусила губу и стояла дальше.

Сиротка ничего не имел против, воспринимая происходящее как аттракцион. Гордо пищал и смотрел орлом на проходящих мимо редких студентов.

- Памятник изображаешь? – насмешливо раздалось справа.

Надо же, Криспиан. У него что, опять ночное дежурство?

- Не, - подхватил голос Джаги, - это фишка такая, она делает странные упражнения, которые со стороны кажутся легкими, а на самом деле ее крылан, например, весит как пережравший дракон.

Сиротка выпучил глаза, с недоверием оглянулся на меня, но потом приободрился и выпятил грудь.

Старшекурсники подошли ближе, остановившись передо мной, с интересом воззрившись на преисполненного тщеславием крылана. Кажется, тот и челюсть вперед выдвинул.

- Привет, Кати! Можно я попробую его подержать? – спросил мгновенно загорающийся Джага.

- И тебе привет, Бери, конечно. - выдохнула я, опуская ослабевшую руку.

Изумленного и попытавшегося улизнуть Сиротку быстро схватили и через пару секунд Джага легко держал в вытянутой руке кусающегося и извивающегося крылана.

- Не-е-е-е, - сообщил он. – Не пережравший. Наоборот, доходяга какой-то. Легкотня. Забирай, неинтересно. – и, с трудом увернувшись от клевка моего питомца, впавшего в боевое негодование, отдал его обратно.

Я грустно покивала головой, отводя взгляд от внимательно меня рассматривающего Криспиана. Ума не приложу, что его заинтересовало - все то же коричневое платье, та же пухлощекая раскрасневшаяся физиономия. В отличие от расфуфыренного лорда Таумарана, который в конце сложного дня ухитрялся выглядеть как надменно блестящая новенькая монетка.

– Ты грустишь? Обычно в ответ жжешь напалмом, только уворачивайся, - спросил он, шагнув ближе.

- А, точно! – подхватил Джага. - И замухрыша своего отдала без драки и споров.

Дальше Сиротка не выдержал, сорвался в полет с писком и, кажется, даже возмущенно запулил нечто неприятное, но естественное в наглого дэса Кейтера, от чего тот ловко увернулся.

Не знаю, что меня толкнуло на разговор, обычно я предпочитаю не рассказывать о слабостях, но… день был тяжелый, а они удачно подвернулись. В общем, я высказала все о трудностях запоминания истории всего мира за семь дней. Простыми, откровенными словами поведав, что думаю о предках, которые страдали хренью и шилом в заднице, постоянно воюя, заключая браки и договоры, возводя и разрушая все подряд без передышки.

- Этот Д’урбургер или как там его, был женат шесть раз! Шесть! Офигел совсем. Он, значит, за каждой юбкой гонялся, а потом жен при себе удержать не мог, еще бы, с такой фамилией, а я их всех запоминай?

- Д’угирбергильдерн, - поправил Криспиан. – Славный был император, жил долго и очень переживал по каждой, быстро стареющей супруге.

- То-то у него время от времени по второй жене было.

- Зато дети… - начал Джага и замялся.