— Войны не будет. Он не рискнёт бросить вызов Лурендии, перевес сил на нашей стороне, причём многократный. И Тропорлайвиставу это прекрасно известно. Вы будете в безопасности.

— Допустим, всё так и будет. — Да, я поверила королю, и да, понимала, что Лурендия — это не наша маленькая и почти беззащитная против более сильного соседа Марендония. Лурендия, действительно, буквально раздавит Кравению, хотя, конечно, посылать войска за океан непросто, но в исходе той войны не усомнился бы никто. К тому же, у меня был припрятан в рукаве тщательно оберегаемый козырь, который мог бы помочь войскам Лурендии, про который я пока королю говорить не стала. — И Тропорлайвистава нам опасаться не стоит. Но если я выйду за тебя замуж…

— Когда ты выйдешь за меня замуж, — поправил меня король.

— Если я выйду за тебя замуж, — упрямо повторила я, — то стану членом твоей семьи, а значит, мне могут грозить не только прежние враги, но те самые, внутренние, которых за эти годы так и не вычислили.

— Мы ищем, — с нажимом произнёс король. — Беда в том, что мы не можем понять, кому и зачем это было нужно. У меня нет врагов, никакой оппозиции тоже не существует — уж за все эти годы что-нибудь, да всплыло бы. Но нет. Ничего похожего. Таким образом, политические мотивы мы исключили, остались лишь личные, либо это дело рук фанатиков.

— И что это значит? — я даже не заметила, как во время разговора король как-то незаметно подвёл меня к столу, усадил и сам уселся, но не напротив, а рядом. Сосредоточившись на получении информации, я осознала это, лишь почувствовав у себя в руке бокал с водой, которую жадно выпила.

— Это значит, что организатором того покушения был некий одиночка или очень небольшая группа людей, которые были настроены против меня лично, а не против представителя монаршей власти в моём лице. Хотя, фанатик, наоборот, мог покушаться именно на королевскую семью. Такого человека вычислить сложнее, но, в любом случае, мои спецслужбы сужают круг.

— Как?!

— Наша единственная зацепка — менталист, поработавший со слугой, стерев ему память. Менталисты не такая уж и редкость, но, как ты, наверное, знаешь, у них очень много специализаций, так что тех, кто способен приказать кому-то что-то забыть, не так уж и много. Были составлены списки всех менталистов нужного профиля, всех проверили на причастность, то же самое сделали и со студентами всех академий — никого. А это значит, менталист был пришлый. Сейчас составляются списки иностранных магов, находившихся в нашей стране в то время, и когда проверят их — мы найдём заказчика.

— Академии? — почему-то я зацепилась именно за это слово. — А что насчёт школ? И тех детей, кто находится на домашнем обучении? Их вы проверили?

— Дети? — король словно споткнулся. — Зачем проверять детей? — удивлённо посмотрел он на меня.

— Потому что магия просыпается рано, и даже маленькие дети способны на многое. Уж мне-то это известно лучше, чем кому-либо ещё.

— Твои дети — особенные, в них течёт королевская кровь, поэтому сила магии в разы превосходит способности их ровесников. Но обычно способности детей не настолько сильны, просто тебе не с чем сравнивать.

— Всё равно, вы зря пренебрегаете детьми. При поступлении в академию им уже по шестнадцать лет, а подростки многое могут. Я бы не сбрасывала их со счетов.

— Что ж, в чём-то ты права — нельзя пренебрегать никакой, даже самой малой зацепкой. Детей тоже проверят. Всех менталистов регистрируют, как только дар проснулся, тех, кто способен работать с памятью, стирая её, проверят.

— А что, если о каких-то способностях детей просто не сообщается родителями? О чём-то всем известно, а о чём-то — нет. Так ведь тоже бывает?