Предновогодье. Внутренние связи - Хол Блэки (2012)

Мне стало противно и мерзко слушать каждое слово, произносимое капризно изогнутыми губами.

- Там человек сгорел заживо, а тебя ногти волнуют? - закричала я. Парни обернулись, прервав разговор.

- Ну и пусть! - ответила визгливо Эльза, вскакивая. - Идиотам полезно немножко поджариться!

Я подошла к ней и толкнула. Она, не удержавшись, уселась задницей на постамент.

- Дура! - прошипела ей. - Набитая опилками дура.

- Чего она, Мэл? - пожаловалась плаксиво брюнетка и напустилась на меня: - Мало тебя дрессировали, корова неуклюжая? Я тебе покажу, как руки распускать! Я тебе такую жизнь устрою, мало не покажется!

Не обращая внимания на вопли, я направилась к раздевалке.

- Эй, ты куда? - окликнул Мелёшин. - Нужно показаться врачам.

Затормозив, я развернулась и подошла вплотную к нему.

- О здоровье заботишься, да? Вдруг со зверушкой что-нибудь случится, как будешь развлекаться и одалживать друзьям? Заскучаете с непривычки. С утра сам дрессировал, на обеде подружке дал попробовать, а вечером он побалуется? - кивнула на пестроволосого, и тот опустил глаза. - Или скопом поиграете, а?

Мелёшин молчал, сжав кулаки, с гуляющими желваками на бледном лице. А меня понесло:

- Предупреди заранее, кто будет следующим. А то подленько получается, не находишь?

И, пошла, не дожидаясь следующей дозы оскорблений.

- Ты куда? - донеслось из-за спины.

- Переодеваться. И еще прочистить желудок перед новой порцией дрессировки. Тошнит меня от вас, элитных звезд.

Когда душа мыкается? Когда она тревожится и не находит себе места.

Вернувшись в общежитие, я сняла мокрую заляпанную одежду и пошла стирать. Терла, терла, а перед глазами стояла картинка пылающего человека. Это мог оказаться один из парней, что дурачились огненными искрами у окна.

Вишневые пятна не отстирались, как я ни шоркала. Повесила свитер с джинсами на веревку, а потом подумала: зачем сушить, если безнадежно испортились? Остается только выбросить.

А ведь это ведь мог быть один из близнецов - Капа или Сима.

Пока кипятился чайник в пищеблоке, я в тысячный раз прокручивала в памяти случившееся. Почему-то вспоминались случайно ухваченные взглядом кадры, на которые поначалу не отреагировало заторможенное сознание. Вот парень оттаскивает за волосы визжащую брыкающуюся девицу, а потом в буквальном смысле забирается по головам и лезет к выходу. Вот другая девушка поскальзывается на картофельном месиве и с разбегу грохается затылком о кафель. Другой парень, прячась за перевернутым столом, швыряет в мечущегося горящего человека, чем ни попадя, чтобы отпугнуть. Но разве чувствовал несчастный, обезумевший от боли, животный страх людей?

Противно и гадко. Толпа опасна, а неуправляемая толпа - многажды опаснее.

Заварив дольки сушеных яблок в стакане, я вернулась в швабровку. Постояла у окна, бездумно возя пальцем по стеклу. Мысли, совершив круговорот, неожиданно пришагали к Мелёшину: как он тащил по кухонным закоулкам, как ответил мерзавцу, ударившему меня, как аккуратно нес по коридору и поцеловал в лоб... Нет, в висок!

Я вскочила и забегала по швабровке. Какой резон Мэлу со мной нянчиться? Ну, подумаешь, затоптали бы или задохнулась в дыму, ему-то что? Вряд ли Мелёшин заботился о сохранности моего долга. Кстати, сегодняшнее спасение из столовой - чем не повод для нового обязательства? Я было испугалась, однако, рассудив здраво, решила, что поскольку не просила Мэла о помощи, значит, еще одну клятву преданности приносить не буду. Поблагодарить, конечно, поблагодарю, и на том жирная точка плюс мой высокомерный взгляд. Ведь я до сих пор злилась на Мелёшина и его египетскую змею.