Предновогодье. Внутренние связи - Хол Блэки (2012)

- То-то же, - кивнул Бобылев и сделал отметку в бумагах. - Рад видеть вас, Эва Карловна, в стенах славного многолетними традициями института. Более того, немыслимо рад, что вы пошли по стопам батюшки.

Я вздрогнула, а декан впился пальцами в подлокотники. Было бы удивительно, если бы первый отдел не владел подробностями моей биографии. Дознаватели знали всё.

- Спасибо, - потупила глаза.

- Спешу обрадовать и сообщить, что ваш батюшка преданно служит делу отечества верой и правдой. Недаром ему выпала великая честь доказывать на высоком посту свою лояльность и приверженность идеям висоратства.

- Я горжусь им, - механически выдала давно заученную фразу.

- Конечно же, первый отдел с интересом следил за судьбой вашей семьи, - продолжал Бобылев, как ни в чем не бывало, не подозревая, что каждое его слово скребло по сердцу как стальные когти по стеклу, и от скрежета содрогались в равной степени слух и память. - Ваш батюшка поступил весьма дальновидно, оставив вам фамилию матери.

- Да, - сказала я заученно. - Сделаю все возможное, чтобы стать достойной отца и добиться положения в обществе, не пользуясь его именем.

- Похвальная скромность! - воскликнул Бобылев и громко зааплодировал. Евстигнева с деканом поддержали редкими хлопками. - Для меня сегодня удивительный день! Я лично познакомился с молодыми представителями многих висоратских династий! На вашем факультете, Генрих Генрихович, собрался цвет нации. Прелестно!

Стопятнадцатый кисло улыбнулся. Бобылев продолжил, обратившись ко мне:

- Но больше всего я рад тому, что могу с уверенностью заявить: наследственность вашего батюшки подавила гены родительницы.

Противно, мерзко, отвратительно. Такое впечатление, что он говорил о результатах скрещивания двух ценных видов.

- Я тоже очень рада, - прошептала неслышно.

Евстигнева Ромельевна прокашлялась:

- Можно приглашать следующего?

- Конечно, конечно! Сердечно рад с вами познакомиться! - вскочил "нос картошкой" и протянул ладонь для рукопожатия. - Хочу попрощаться крепким мужским жестом, выражающим всю степень уважения к вашему батюшке и к вам, Эва Карловна! Мы рассчитываем на ваши дальнейшие успехи и наше плодотворное сотрудничество! - рассмеялся своим металлическим "Ха. Ха. Ха".

Я протянула руку. Ладонь Бобылева была влажной и такой же красной как его щеки. Как же разительно отличалось сегодняшнее прощальное рукопожатие от вчерашнего приветствия Олега! Казалось, будто паук захватил в плен конечность, чтобы утащить меня в уголок и обмотать липкой удушающей паутиной.

- До свидания, Эва Карловна. Прошу никогда не забывать о величии и избранности висоратства! - разговорился на прощание Бобылев, тряся мою руку.

До самой смерти не забуду. Оно дается не каждому.

- Сочувствую вашей беде, Эва Карловна, - сказал дознаватель. - Вернее, темному пятну в биографии. А ведь я знавал вашу родительницу. Но, думаю, при соответствующем прилежании вы искорените то немногое, что делает вас с ней генетическими родственниками.

- Несомненно, - подтвердила я и как заводная игрушка пошла к двери.

Проректриса встала, помогла открыть дверь и сказала, погладив по спине:

- Передайте, следующий Перовский.

Последнее пожелание дознавателя Бобылева никогда не сбудется. Прежде всего, потому что я пошла в мать: и лицом, и фигурой, и способностями. Вернее, отсутствием таковых.

***

На ватных ногах я вернулась в аудиторию, машинально назвала фамилию следующего студента и с невидящими глазами уселась на свое место. Первый отдел знал обо мне всё.