Предновогодье. Внутренние связи - Хол Блэки (2012)

- Я подозревал, что ты обо мне не очень хорошего мнения, - выдал Мелёшин, - и убедился в своих предположениях после пожара, в холле. Но и представить не мог, что твое мнение настолько негативное.

Неизвестно почему я почувствовала себя виноватой и разозлилась. Не нужны мне его откровения, не нужны! Ишь, ловко ушел от ответа, упрекнув меня же в бессердечии.

А Мелёшин подытожил, шепча:

- В деле будем завязаны только я и ты. Даю слово.

При таком раскладе получалась взаимная заинтересованность друг в друге, исключая лишние глаза и уши. Неплохо. Я подумала и успокоилась.

- Ладно, давай попробуем.

- Кстати, как ты прошла через охранку?

- Не твое дело. Что, вылезаем?

- Еще рано, - ответил странным тоном Мелёшин спустя некоторое время, когда я не чаяла услышать его голос.

- А когда можно?

- Погоди. Из-за крысы перепутались охранные заклинания. Это опасно.

Что-то Мэл недоговаривал. Как могут быть опасны спутавшиеся заклинания? Наоборот, это удобный момент, чтобы устраниться из библиотеки без проблем, прихватив с собой вожделенные учебники. Врет или не врет Мелёшин? Я покосилась на него, а он замер с самым безмятежным видом, не спеша освобождаться из удушающих объятий, и вдруг сказал с тихой злостью, будто был не рад свершившемуся факту:

- Давно хотел это сделать. Еще когда увидел тебя на лекции у Лютика. Довольна?

И поцеловал меня в ухо.

А потому что больше некуда. В ужасной тесноте первым попалось, конечно же, мое ухо. Было бы гораздо хуже, если бы его рту попалась, предположим, моя пятка. Медленно, насколько позволяло тесное пространство, я повернула голову в направлении голоса. Зеленые ободки по краю радужек горели, расширившись.

А потом Мелёшин приложился губами к моему рту. Видимо, не ожидал, откинул голову назад и стукнулся затылком о бок постамента. Зашипел от боли и опять прислонился к губам. И снова. И снова. Сначала нежно и невесомо, а потом уже не касался осторожно, а торопливо поглощал, посасывал, впитывал.

Я и не знала раньше, что бывает такое, когда от прикосновения мгновенно раскаляется кожа, хотя тело бьет в ознобе, когда в груди разгорается огонь, оплавляя сердце жаром, когда шумит в голове и расплывается в глазах.

Откинула голову, и дорожка из поцелуев спустилась по шее, вызвав слабость в ногах. Я бы упала, но некуда. Обняла бы, да руки зажаты. Я бы сгорела, не задумываясь. Таяла воском. Впала в какой-то транс. Очнулась, а его уже нет. Вернее, Мелёшин был рядом, никуда не делся, но перестал целовать. Дразнил дыханием пылающую кожу.

Я разочарованно вздохнула.

- Ты забавно стонешь, - раздался шепот под ухом.

Кто? Я? Не может такого быть!

- Может, - подтвердил тот же шепот. Неужели произнесла вслух?

Наглость какая! Я - и стонать! И вообще, хватит тесниться как спички в коробке.

- Погоди, - сказал Мэл и снова склонился ко мне. Проехался носом от ключицы к подбородку, потерся, опять вернулся к шее и вдруг прикусил мочку уха.

И я не смогла удержаться, выгибаясь навстречу. Наверное, застонала, черт с ним, и отвечала не менее дерзко, встречаясь языками и позволяя истязать губы. Возможно, просила о большем, не помню. Рассудок помутился совершенно. Краем уха слышала, как его дыхание стало тяжелым и прерывистым, а поцелуи сменились жалящими покусываниями. Мэл дернулся, издав невнятный хриплый звук, и отстранился.

Я поняла это не сразу, а лишь когда остыли губы, и протрезвела голова. Ослепительный свет в глазах сменился темнотой позднего зимнего вечера.

Мелёшин исчез.