Предновогодье. Внутренние связи - Хол Блэки (2012)

- Привет, - сказал Макес, с аппетитом насыщая растущий организм калориями.

Я кивнула, не отрывая глаз от книги.

- Папена, ты решила, что питаться вредно? - спросил Мэл, ухмыльнувшись.

Заткнув уши, я повторила фразу, в которую тщетно пыталась вчитаться. Перед глазами прыгали куриные ножки с Мелёшинского подноса.

- Какая умная девочка, - отвесил комплимент Макес, обмакнул кусочек хлеба в сливочный соус и с чувством прожевал.

Я снова сглотнула и опустилась еще ниже к учебнику.

- Папена, ты на себя не похожа, - обеспокоился Мэл. - Где горы тарелок?

- Тебе-то какая разница? - набросилась на него, стараясь не смотреть на поднос. - Чего надо? Сижу рядом, время от времени развлекаю. Без проблем.

- Без проблем, - подтвердил задумчиво Мелёшин.

Парни о чем-то переговаривались, но я мало вникала в смысл произносимого. Меня замутило от запахов. Если ими можно наесться, мой живот надулся бы как барабан. Сам не подозревая, Мелёшин устроил жестокую экзекуцию. Или он знал и специально решил поиздеваться? - пронзила меня мысль. Посмотрела на него и напоролась на изучающий взгляд.

Мелёшин практически не притронулся к своей порции, ковыряясь вилкой в тарелке. Эх, сколько добра пропадает, - подумала я с тоской, снова сглотнув. Хозяин - барин, хочу - ем, а хочу - отнесу на мойку.

Столовая опустела, а Мелёшин почему-то оттягивал окончание обеда. Еще мгновение, и у моего желудка кончится терпение. Учеба тоже не получилась, я только зря потеряла время.

- Могу идти? - спросила раздраженно.

- Иди, - разрешил Мэл. - Это, наверное, такой метод, - пояснил он Макесу. - Знания лучше усваиваются на фоне котлетных натюрмортов.

С шумом отодвинув стул, я ринулась из столовой. Схватила в раздевалке куртку и помчалась на чердак, где нагрызлась вдоволь сухарей и запила парой скупых слезинок.

- Ничего миленький, потерпи, - погладила урчащий недовольно желудок. - Что-нибудь придумаем.

А именно пойдем искать Алесса.

Послеобеденное время посвятилось сдвоенному практическому занятию по теории снадобий в крыле B. Ромашевичевский не подал виду, заметив меня среди студентов, и повел группу в оранжерею, зато лицо Мелёшина вытянулось от удивления. Дивись, обжора, растягивай мышцы.

При входе я получила в шлюз-комнате белоснежный халат, пару перчаток, шапочку на голову, марлевую повязку и бахилы на ноги. Облачившись, стала похожа на врача-хирурга.

Таких, как я, специалистов-белохалатников, оказалось около тридцати человек. Студенты не отличались друг от друга, и лишь по росту и фигуре можно было догадаться, кто стоит рядом - девушка или парень. Даже Мелёшин потерялся среди толпы двойников. Парни дурачились, девчонки переговаривались.

Затем нам разрешили войти в чертоги растениеводства. Наша группа продвигалась по небольшому светлому коридору, по обе стороны которого разместились боксы, отделенные прозрачными перегородками. Ромашевичевский, выделявшийся ростом и повышенной носатостью, которую не могла скрыть марлевая повязка, шел впереди и рассказывал.

В оранжерейных боксах выращивали различные виды редких растений, использовавшихся в приготовлении снадобий. Поскольку большинство видов было капризно к условиям произрастания, то каждый бокс являл собой кусочек среды, в которой растению жилось комфортно и привольно. Например, в боксе с чевохиями, плантация которых цвела фиолетовым ковром, поддерживалась температура +36 градусов и относительная влажность ровно 92%. Целью содержания избалованного растения в благодатных условиях являлись тычинки и пестики с крохотулечных цветочков.

Встречались и такие растения, которые в естественной природе балансировали на грани вымирания, а под лампами институтской оранжереи чувствовали себя сносно и разрастались.