Американская трагедия - Теодор Драйзер (1925)

— Дом стоит очень удачно, вокруг деревья, и потом… эти иголки замечательные, они дают совсем тихий звук, — объяснил он Клайду; он все еще считал, что Клайд — человек очень хитрый и следит за каждым его шагом. — Поэтому с улицы не слышно, когда здесь играет граммофон. Правда, Зелла? И во втором этаже тоже ничего не слышно. Мы здесь играли и танцевали несколько раз до трех, до четырех утра, а наверху никто и не знал об этом. Правда, Зелла?

— Да, это верно. Надо сказать, папа немножко туговат на ухо. И мама, когда заберется с книжкой в свою комнату, тоже ничего на свете не слышит. Но и вообще отсюда не слышно.

— А что, разве тут у вас все так настроены против танцев? — спросил Клайд.

— Ну, служащие на фабрике вовсе не против, — сказал Диллард. — Но набожные люди против этого. Вот, например, мои дядя и тетка. Да почти все, кто был сегодня на собрании, кроме Зеллы и Риты. — Он с одобрением поглядел на девушек. — Они не так глупы, чтобы волноваться из-за пустяков. Правда, Зелла?

И девушка, не на шутку влюбленная в него, засмеялась и кивнула:

— Ну конечно, я не вижу в этом ничего плохого.

— И я тоже, — прибавила Рита. — И мои папа и мама. Только они не любят говорить об этом и не хотят, чтобы я уж слишком увлекалась танцами.

Диллард поставил пластинку «Карие глаза», и сейчас же Клайд и Рита, Диллард и Зелла начали танцевать, и Клайд почувствовал, что между ним и Ритой возникает какая-то близость, невесть что предвещающая. Рита танцевала с увлечением, с пылом, ее гибкие движения, казалось, выдавали сдержанный восторг. Танцуя, она улыбалась мечтательной улыбкой, говорившей о жажде романтических приключений. Она была прелестна.

«Очаровательная девушка, — думал Клайд, — хотя и слишком податливая. В конце концов, я танцую вовсе не лучше других, но, как видно, я ей нравлюсь, потому что она воображает, будто я важная персона».

И, точно отвечая на его мысли, Рита сказала:

— Ужасно приятно танцевать, правда? И вы очень хорошо танцуете, мистер Грифитс.

— Ну нет, — возразил он, улыбаясь и глядя ей в глаза. — Это вы великолепно танцуете. Я хорошо танцую потому, что танцую с вами.

Он почувствовал, что у нее полные, мягкие руки, а грудь очень пышна для такой молодой девушки. Опьяненная танцем, Рита одурманивала его, движения ее стали почти вызывающими.

— Теперь поставим «Ладью любви», — объявил Диллард. — Вы потанцуйте с Зеллой, а я поверчусь немного с Ритой. Ладно, Рита?

Он был так восхищен своим искусством танцора, испытывал от этого такое живейшее удовольствие, что даже не мог дождаться новой пластинки: нетерпеливо схватив Риту за руки, он начал выделывать замысловатые фигуры, которые были не под силу Клайду, и все признали Дилларда самым ловким танцором. Наконец он крикнул Клайду, чтобы тот поставил «Ладью любви».

Однако, потанцевав раз с Зеллой, Клайд понял, что этот вечер был задуман для удовольствия двух пар, и они не должны мешать друг другу. Зелла танцевала хорошо, оживленно болтала, но Клайд все время чувствовал, что она занята одним только Диллардом и предпочитает быть с ним. После нескольких танцев Клайд и Рита уселись на диван поболтать и отдохнуть немного, а Диллард и Зелла ушли в кухню напиться. Однако Клайд заметил, что оставались они там гораздо дольше, чем нужно для того, чтобы выпить воды.