Американская трагедия - Теодор Драйзер (1925)

И вот он едет в великолепном автомобиле. Сондра и Бертина его ждут. Придется сказать, что он приехал прямо из Олбани: ездил туда по поручению дяди, которое отняло у него все время, начиная со вторника. Он будет наслаждаться обществом Сондры — и все же ему придется всегда, все время думать об этих ужасах… Вдруг он совершил какую-нибудь оплошность, не сумел скрыть все следы, которые могут привести к нему… Что, если так? Разоблачение! Арест! Быть может, его второпях несправедливо осудят… даже покарают… если только он не сумеет объяснить, что это был нечаянный удар. Тогда конец всем его мечтам о Сондре… о Ликурге… надеждам на блестящее будущее. Но сумеет ли он объяснить? Сможет ли? О, боже!

Глава VII

С утра пятницы до полудня следующего понедельника Клайда окружало все, что раньше так восхищало и радовало его, — и все же он непрерывно терзался мучительнейшими страхами и опасениями. С той минуты, как Сондра и Бертина встретили его у входа на дачу Крэнстонов и провели в отведенную для него комнату, он не переставая думал о контрасте между всеми здешними радостями и грозящей ему близкой и безвозвратной гибелью.

Едва он вошел, Сондра, надув губки, шепнула ему, так чтобы не могла услышать Бертина:

— Гадкий! Сидел там целую неделю, когда мог быть здесь. А Сондра для него все устроила! Надо бы вас хорошенько отшлепать. Я уже хотела звонить вам сегодня, чтобы узнать, где вы!

А глаза ее говорили, что она в него страстно влюблена.

И, несмотря на свои тревожные мысли, Клайд весело улыбнулся ей, потому что в ее присутствии все ужасы — и смерть Роберты, и опасность, грозившая ему самому, — казалось, разом отошли на задний план. Только бы все сошло благополучно, только бы ничто его не выдало! Впереди — широкая дорога! Великолепное будущее! Красавица Сондра! Ее любовь! Богатство! И, однако, пройдя в свою комнату, куда еще раньше доставили его чемодан, Клайд сразу стал нервничать из-за костюма. Ведь он мокрый и мятый, его необходимо спрятать — хотя бы в шкаф, на верхнюю полку. Как только Клайд остался один и запер дверь на ключ, он вынул костюм из чемодана — непросохший, измятый, с грязью берегов озера Большой Выпи на брюках — и тут же решил, что, пожалуй, лучше оставить его в запертом чемодане до ночи: тогда можно будет лучше обдумать, как с ним быть. Но все остальное, что было на нем в тот день, он связал в узелок, чтобы отдать в стирку. И, делая это, ясно, до ужаса, до тошноты сознавал всю таинственность, весь трагизм и пафос жизни… сколько он пережил после переезда в восточные штаты, как мало хорошего видел в юности! И как мало, в сущности, дано ему теперь. Какой контраст между этой просторной, роскошной комнатой и его комнаткой в Ликурге. Как странно, что он вообще здесь после вчерашнего… Голубые воды этого сверкающего озера за окном так непохожи на темные воды Большой Выпи!.. А на зеленой лужайке, расстилающейся от этого светлого, прочного и просторного дома, с его широкой верандой и полосатыми маркизами, до самого озера, Стюарт Финчли, Вайолет Тэйлор, Фрэнк Гарриэт и Вайнет Фэнт в шикарных спортивных костюмах играют в теннис, а Бертина и Харлей Бэгот отдыхают в тени навеса.

И вот Клайд, приняв ванну и переодевшись, делает веселое лицо, хотя нервы его по-прежнему натянуты и его терзают страхи, — и, выйдя из дому, подходит к Сондре, Бэрчарду Тэйлору и Джил Трамбал: они хохочут над каким-то забавным приключением, которое произошло во время вчерашнего катанья на моторной лодке.

Джил встречает его веселым возгласом:

— Привет, Клайд! Где вы пропадали? Я вас, кажется, сто лет не видела.

А он, многозначительно улыбнувшись Сондре, — никогда еще он так не жаждал ее понимания и любви, — подтянулся на перилах веранды и ответил, насколько мог спокойно:

— Со вторника работал в Олбани. Жарко там! Ужасно рад, что попал сюда сегодня. А кто здесь есть?