Благословение небес - Макнот Джудит (2001)

– О чем я и говорю! – радостно сказала Элизабет. – Так почему же я должна за двенадцать булок платить в двенадцать раз больше, если он не потратил на них в двенадцать раз больше времени? Из этого следует, что если один человек производит какие-либо предметы в большом количестве, а другой человек закупает их в большом количестве, то за каждый предмет отдельно он платит меньше, чем если бы покупал этот предмет в единственном экземпляре. Во всяком случае, так должно быть, если продавец обладает здравым смыслом, – закончила она.

– Занятная теория. Честно говоря, я никогда-не думал об этом с такой точки зрения, – признался викарий.

– Наш деревенский пекарь, к сожалению, тоже, – засмеялась Элизабет. – Но, думаю, скоро он к этому придет. По крайней мере он уже перестал при моем появлении прятать мешки с мукой. Запоздало испугавшись, что такой проницательный человек, как викарий, может догадаться о ее затруднительных обстоятельствах, она быстро добавила: – И дело не в цене, абсолютно. Здесь дело принципа, понимаете?

– Конечно, – мягко ответил Дункан. – Наверное, вы очень любите свой дом. Вы каждый раз улыбаетесь, когда говорите о нем.

– Да, люблю, – Элизабет не смогла удержаться, чтобы снова не улыбнуться им обоим – и викарию, и Яну. – Это чудесное место, и куда бы вы ни взглянули – везде красота. Там очень красивая холмистая местность, а у нас еще парк и довольно интересный сад.

Ян взял свою чашку с блюдцем и встал из-за стола.

– Насколько я понимаю, у вас большой дом? – осведомился викарий.

– В нем сорок одна комната, – начала она, но Ян перебил ее.

– Готов спорить, что все они убраны персидскими коврами и драгоценными камнями величиной с вашу ладонь, – сказал он, ставя свою чашку в таз для грязной посуды. Затем отвернулся к окну, сердито глядя на свое отражение в темном стекле.

– Конечно, – ответила Элизабет с наигранной веселостью, упрямо глядя в застывшую спину Яна. – На стенах висят картины Рубенса и Гейнсборо, а дымоходы проектировал Адаме. Ковры в самом деле были персидские. – «Когда-то это было правдой, – сказала она кольнувшей ее совести. – Пока мне не пришлось все распродать, чтобы расплатиться с кредиторами».

Ян неожиданно обернулся с каким-то странным выражением на красивом лице и, встретившись с ее грозным взглядом, неожиданно отступил.

– Простите меня, Элизабет, – глухо проговорил он. – Мое замечание было неуместным.

И на этой удивительной фразе он закончил разговор и вышел, сказав, что отправляется на охоту.

Элизабет отвела недоумевающий взгляд от закрывшейся за ним двери, но викарий еще несколько секунд продолжал смотреть на дверь. Потом перевел взгляд на Элизабет, и задумчивая улыбка медленно озарила его лицо и зажгла веселые огоньки в карих глазах.

– Что-то не так? – спросила она. Его улыбка стала еще шире, и он откинулся в кресле, продолжая смотреть на нее задумчивым ласковым взглядом.

– Определенно, – удовлетворенно заметил он. – И я очень этому рад.

Элизабет подумала, уж не является ли сумасшествие их наследственным заболеванием, и только хорошее воспитание удержало ее от того, чтобы высказать это замечание вслух. Вместо этого она встала и пошла мыть посуду.

Перемыв посуду, она занялась уборкой нижнего этажа и полировкой мебели, невзирая на отчаянные протесты викария. На это занятие она потратила почти весь день, прервавшись только на время обеда. Работа подняла ей настроение, и, закончив ее, Элизабет встала посреди комнаты, любуясь на плоды своих трудов.

– Вы сотворили настоящее чудо, – сказал ей викарий. – Но теперь, когда вы закончили, я просто настаиваю, чтобы вы отдохнули.