Благословение небес - Макнот Джудит (2001)

Элизабет сжалась от этого язвительного тона, и все ее фантазии относительно того, что он в раскаянии падет к ее ногам, как только она войдет, испарились, стоило ей взглянуть в его лицо: неприступное и твердое, как гранитная скала. Он не поспешил к ним навстречу, а остался стоять на месте, облокотившись плечом о дверной косяк, скрестив на груди руки и наблюдая за ними прищуренным взглядом. До этого момента Элизабет казалось, что она отчетливо помнит, как он выглядит, но теперь она поняла, что ошибалась. Замшевая куртка плотно обхватывала широкие мускулистые плечи, гораздо более широкие, чем она помнила, а его густые волосы были почти черными.

Лицо по-прежнему поражало своей надменной красотой и затаенно(| чувственностью. Все та же четкая линия рта и те же пронзительные глаза, но сейчас эти золотистые глаза смотрели на нее с цинизмом, которого раньше в них не было, а может быть, тогда она была слишком молода и наивна, чтобы заметить его. Все в нем теперь говорило о жестокости и силе, и Элизабет окончательно оробела, не найдя ни малейшего подтверждения тому, что этот угрюмый мужчина с чужим лицом действительно целовал ее когда-то с такой обольстительной нежностью.

– Ну что, вы уже насмотрелись на меня, графиня? – услышала она вдруг его голос и еще не успела оправиться от этого грубого приветствия, как следующие слова Яна окончательно лишили ее дара речи. – Вы необыкновенная женщина, леди Кэмерон, у вас, должно быть, нюх, как у гончей, коли вы сумели выследить меня даже здесь. А теперь, после того, как вам это удалось, вот вам дверь.

Воспользуйтесь ею.

Минутный шок, испытанный Элизабет, уступил место внезапной вспышке гнева.

– Простите? – холодно осведомилась она.

– Вы слышали меня.

– Я была приглашена сюда.

– Ну разумеется, – усмехнулся Ян, вдруг озаренный догадкой, что письмо ее дяди не было чьей-то проделкой и что Джулиус Кэмерон, видимо, принял отсутствие ответа за согласие, а это уже само по себе было нелепо и отвратительно. За последние несколько месяцев, с того времени, как стало известно о его богатстве и возможном родстве с герцогом Стэнхоупом, Ян уже привык, что его преследуют люди, которые раньше отказывались с ним знаться. Он считал их надоедливыми и утомительными, но к Элизабет он почувствовал настоящее отвращение.

Ян Торнтон смотрел на нее в оскорбительном молчании, не в состоянии поверить, что прелестная порывистая девушка, которую он помнил, превратилась в эту холодную, надменную и самоуверенную женщину. Даже в пыльной одежде и с испачканным землей лицом Элизабет Кэмерон была все так же потрясающе красива, но она настолько изменилась – во всяком случае, внешне, – что он едва узнавал ее. Не изменилось только одно – она была все такой же интриганкой и лгуньей.

Ян отделился от двери и прошел вперед.

– Хватит загадывать мне шарады, мисс Кэмерон. Никто вас сюда не приглашал, и вы чертовски хорошо это знаете.

Почти ничего не видя от гнева и унижения, Элизабет схватила свой ридикюль и нашла в нем письмо, которое получил ее дядя от Яна. Подойдя к нему твердым, решительным шагом, она швырнула письмо ему в грудь. Он машинально поймал его, однако читать не стал.

– Объясните мне это, – потребовала она и отступила в ожидании ответа.

– Готов поспорить, еще одна записка, – саркастически протянул он с подчеркнутой медлительностью, вспоминая, каким дураком она его выставила тогда в оранжерее.

Элизабет остановилась у стола, в твердом намерении стоять так до тех пор, пока не получит объяснений, – но не потому, что его объяснение, каким бы оно ни было, могло заставить ее остаться. Когда стало ясно, что он не собирается читать письмо, она в ярости повернулась к Джейку, который испытывал горькое разочарование, видя, что Ян отсылает женщин, которых наверняка можно было бы уговорить готовить им пищу.

– Заставьте его прочитать его вслух! – приказала она подпрыгнувшему от неожиданности Джейку.