Женитьба под расписку - Джеймс Джулия (2004)

Но сделать ничего было нельзя, она словно попала в какой-то немыслимый, медлительный водоворот, и он засасывал ее, с неумолимой силой тянул все ниже и ниже. Надо было открыть глаза, но она не могла. Надо было остановить Никоса, оттолкнуть его руки, его губы, немедленно…

Но она не могла — она утонула в ощущениях и потеряла голову. Ее тело словно превратилось в средоточие тягучего, засасывающего наслаждения, которое проникло во все поры ее существа.

Оно нарастало с неостановимой, невыносимой быстротой, накатывая на нее волнами, омывая ее и пронизывая насквозь, пока водоворот уносил ее с собой.

Накат наслаждения усиливался. Она невесомо качалась на сияющих волнах, унесших все, кроме прерывистого прикосновения его языка и дразнящих движений его пальцев.

Протяжный стон вырвался из ее горла, она замотала головой, приподнявшись с подушки. Его пальцы не останавливались, проникая внутрь. Вцепившись руками в простыню, Андреа застонала снова. Страсть накатывала на нее — волна за волной. Андреа задохнулась, хватая воздух открытым ртом. То, что она чувствовала до этого, было лишь намеком, предвестьем. Только сейчас в ней вспыхнуло настоящее пламя. Оно пылало там, где он ее касался, и тело ее как будто плавилось, и все ее существо, вся ее способность что-то ощущать сосредоточились в той горящей точке. Костер разгорался, языки огня взметались вверх, и вот наконец ничего не осталось.

По всему телу побежали жаркие струи, вздымаясь все выше и выше, а водоворот все кружил и кружил ее, и словно откуда-то издалека до слуха ее донесся протяжный крик, исторгнутый из глубин ее тела, о которых она сама не подозревала…

Постепенно Андреа начала возвращаться к действительности, и вместе с этим к ней приходило осознание того, что с ней произошло. Ее обнимали мужские руки, она чувствовала прикосновение твердого мужского тела, вдыхала дотоле неизвестный ей мужской запах.

Андреа лежала в объятиях Никоса безвольная, словно тряпичная кукла. Его это не удивляло, он видел, как ее тело долго-долго содрогалось в оргазме, видел, как кровь отхлынула от ее лица, как трепетали ее пушистые ресницы, как прерывисто вырывалось дыхание изо рта…

А сейчас она лежала в кольце его рук.

Никос осторожно обнимал ее, стараясь не потревожить. Он знал, что поступил правильно. Возможно, это исцелит ее раны, осушит все пролитые ею слезы.

Никос чувствовал прикосновение ее длинных ног, в сердце ему закрался холод. Он как будто снова услышал сказанные ею слова: «Врачи хотели их ампутировать…»

Ему захотелось закричать, протестуя против такой участи.

— Андреа mou… — Никос и сам не понял, произнес он это вслух или только подумал.

Чувствуя, как у него тяжелеют веки, Никое посмотрел на уютно устроившуюся у него под боком Андреа. Лицо ее было спокойно, дыхание ровное. Он закрыл глаза и погрузился в сон.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В комнате было светло, солнце врывалось в широкие окна. Андреа пошевелилась, неохотно пробуждаясь ото сна.

Кто-то потрепал ее за плечо, не грубо, но настойчиво.

— Андреа, мы пропустим прекрасный день! Вставай, завтрак готов.

Никос произнес это непринужденным, шутливым тоном. Надо ее приободрить, дать ей освоиться. Она не хочет вставать, не хочет признавать его существование, но придется — она не может больше отворачиваться от него и делать вид, что его нет. Он не станет ее торопить, он будет терпелив, но прежнему больше места нет. Он хочет ее, а она хочет его, и ее больные ноги вовсе не повод, чтобы отрицать эту неопровержимую истину.

Никос поцеловал Андреа в щеку.