Алауэн. История одного клана - Светлана Жданова (2012)

Все драконы – эгоисты. Притом совершенные в своем исполнении. Они готовы пройти весь мир, проползти его на коленях, если понадобится. Они готовы совершать невозможные подвиги, даже спасти весь мир… если в конце им достанется ожидаемый приз, пусть только спокойная жизнь в спасенном мире (хотя в ее спокойствии я сильно сомневаюсь – дракон и спокойствие плохо сочетаются). Даже любовь дракона до предела эгоистична – они пойдут на все ради своей любви. СВОЕЙ. На чужие чувства, если они не затрагивают дракона, им плевать с высоты полета. Да и то лень.

Кстати о лени. Это тоже одно из проявлений эгоизма дракона. «А зачем?» Сколько граней в этой короткой фразе для того, кто что-то предложил дракону. И ведь древнему змею не обязательно даже произносить эти слова – лень. Они будут в позе, во взгляде хищных змеиных глаз, в самом его дыхании. Вы их не пропустите.

Одно из самых эгоистичных его чувств – это любовь к детям. Вот это апофеоз. Они любят эти частички самих себя настолько глубоко, что забывают об их одушевленности. И в то же время любая боль родного дитяти – тяжелое испытание для дракона.

И лишь одна любовь дракона бескорыстна – к небу.

Глава 1

…И от полученных знаний скончался на месте!

Красота несчастных влюбленных Драконов обычно недоступна человеческому пониманию.

И оттого она ищет своего воплощения в самых неожиданных формах.

Эти формы нередко приводят к тяжелым фобиям у окружающих, и даже – психосоматическим явлениям.

Ян Словик. Трактат о Драконах

– Ну и в кого ты такая бестолочь? – шумно вздыхал блондин.

– В драконов, вестимо.

– Что-то непохоже, – загрустил Теоденус, подпирая щеку рукой.

– Тогда какой толк меня дрессировать. Ну не умею я.

– Если бы только не умела. Так ты еще и учиться не хочешь.

– А оно мне надо?

Приподняв бровь, он смерил меня взглядом:

– Это ты у Диар спрашивать будешь. Она сказала – надо. Значит, будем учить.

– Садисты!

Он улыбнулся:

– Это ради твоего же блага.

Я фыркнула. Эта фраза уже набила оскомину. Не проходит и дня, чтобы я не слышала ее.

– Упрямая!

Несмотря на свои слова, Теоденус улыбнулся и, протянув руку, погладил меня по щеке.

Пожалуй, это единственный дракон, которому я до… нет, меня слишком хорошо научили не верить им. Но к Теоденусу я просто не могла относиться плохо. В его серых глазах скрыто столько мудрости и понимания, что даже мое сердце согревалось.

– Ладно. Давай заканчивать безделье. Тебя Диар ищет.

– Безделье? Я себе мигрень заработаю, так бездельничая. Ну не получается у меня передавать мысли. Только принимать.

– Ты лентяйка.

– Ага, – скосила я глаза на дракона. – Еще какая!

Теоденус вздохнул:

– Пора уже самой научиться.

Он мгновенно перенес нас прямо к дверям в любимую комнату Хранительницы. Наверное, мне никогда не удастся назвать ее по имени. Просто не могу. Когда смотрю в ее глаза… сразу вспоминаю пропасть, которую она создала меж нами.

А вот Теоденус другое дело. Если бы не поддержка этого дракона, не знаю, чем бы все закончилось. Где-то через неделю после того… как… после того как я к ним попала, дракон стиснул мне плечи, встряхнул. Под взглядом его внимательных глаз я не выдержала и разрыдалась. По своей внутренней связи он позвал жену и потребовал ответа. Ее слов я не слышала, даже не представляю, что же она могла ему рассказать. Просто через какое-то время он сильней сжал меня в своих руках:

– Может быть, все не так, как кажется на первый взгляд?

– А как? Что я еще могу подумать? Он просто исчез.

– Может, дождешься его и спросишь?

– Уж я спрошу! Так спрошу – мало не покажется!

– Не отчаивайся, девочка.

Он был, пожалуй, единственным драконом, которому я могла открыть сердце. Хотя и не доверяла.