Все ведьмы рыжие - Елена Звездная (2014)

– Сволочь бессердечная и кобелина яойная, – предельно честно ответила я.

– Зар-р-раза! – прорычал Стужев.

Я улыбнулась и уже хотела ответить, как Князь стремительно освободил ладонь, взмах в сторону окна, и тысячи осколков закружились в сверкающем вихре. От удивления я приподнялась, потрясенно глядя на блестящие в свете солнца кружащиеся осколки. Последние, превратив светлицу на мгновение в филиал дневной дискотеки, вдруг метнулись к окну и застыли цельным, совершенно без трещин даже, стеклом. В следующее мгновение на все три окна легла полупрозрачная сеть, мерцающая зеленоватыми всполохами. А рука Стужева властно легла на мои джинсы.

– Так, – хриплый голос очень недобро прозвучал, – нам нужно поговорить, Маргош. А для того, чтобы это был действительно разговор, – я, испуганно глядя на Князя, нервно поправила бюстгальтер, – не дергаешься!

Замерла, не отрывая от него взгляда.

– Не смотришь на меня так! – прорычал Стужев.

Перепуганная, я мгновенно отвела глаза.

– Уже лучше. – А с голосом у кого-то были проблемы.

Хотя у меня тоже в горле пересохло. Нервно сглотнув, облизнула пересохшие губы…

Зря.

– Маргоша, – простонал Князь, – чудовище!

И цунами имени Александра Стужева обрушилось… Обрушилось и застыло. Потому что в комнате происходило что-то странное…

Резко поднявшись, Князь проследил за тем, как на одном из окон истаивает наброшенная им сеть, а после шишка пробивает стекло. Звон, шум падающих осколков и шишка… на которой исчезает золотистое сияние.

– Ян! – прошипел взбешенный герой-любовник.

– Отдай ведьму! – втрое громче раздался хор белок.

Движение, и лежащая на полу шишка, как послушный щенок, прыгнула в ладонь Князя. Черный туман окутал снаряд… замах – бросок! За окном что-то значительное свалилось с дерева. На лице Стужева расплылась счастливо-злорадная улыбка.

Он повернул голову, увидел меня, пытающуюся застегнуть все расстегнутое, улыбнулся уже иначе, подошел, сел на постель и приказал:

– Повернись.

– Да по…

– Повернись, застегну.

Повернулась. Застегнул. Затем обнял, прижимая к своей груди, и прошептал:

– У меня здесь только рубашки.

– Давай, – устало согласилась я, глядя на обрывки синей майки.

– Только черные и белые, – продолжил Стужев, скользя губами по плечу.

– Губы убрал!

– Маргош, ты…

Но убрал.

Осторожно отодвинулась, встала, подошла к окну. Там на древних и толстых дубах сидели белки. Белки выглядели странно – на мордочках черные полосы, на головках зеленые банданы. Ушки торчат смешно, в лапках у кого шишки, у кого копья. И все танцуют ритуальные танцы дикарей перед охотой!

Тихие шаги, теплые руки, скользнувшие на талию, прикосновение его тела… Ой, Стужев, у меня от тебя земля кружиться раза в четыре быстрее начинает… Что со мной?!

– Уйди, а! – потребовала грубо. – А то меня опять тошнит!

Хмыкнул, обнял властно, склонился к плечу, скользнул губами к уху и прошептал:

– Маргош, как более опытный в нашей паре, должен честно поведать – это возбуждение, Маргоша, и к отравлению медовухой отношения не имеет никакого.

Я не спорю, у меня шок, от себя в первую очередь, во вторую от всего происходящего, и все же…

Круто развернувшись, я прямо посмотрела в серые глаза Князя и тихо произнесла:

– Александр, мне действительно тошно от того, что меня нагло домогаются, а я ничего не могу сделать, чтобы это прекратить.

Улыбнулся. Странной, грустной улыбкой, протянул руку, коснулся моей щеки, провел очень нежно, посмотрел в мои глаза и неожиданно жестко произнес: