Пылкий любовник - Мэй Сандра (2006)

Тетушка захихикала, и Морин, злая как оса, решительно шагнула на крыльцо, намереваясь раз и навсегда положить конец скабрезным шуточкам о себе, да еще и за глаза...

Она словно в омут шагнула. Крыльцо было высоким, и глаза Морин оказались на одном уровне с глазами незнакомца.

Серые, спокойные, немного грустные. С золотистыми искорками где-то на дне. Пушистые ресницы, густые брови. Лицо почти бронзовое, с резкими и красивыми чертами. Породистый нос, четко очерченные губы. Едва наметившаяся щетина, придававшая этому лицу мужественности... хотя, уж куда еще...

Он машинально снял шляпу. Она машинально отметила, что волосы у него густые, чуть вьющиеся, коротко подстриженные, русые... Жесткие, наверное, на ощупь. Кончики пальцев Морин закололо – так живо она представила, что трогает небритую щеку, скользит по скуле к виску, зарывается пальцами в густую шевелюру.

И приникает к необъятной, совершенно немыслимо широкой груди. У мужчин из города такой груди просто не бывает. Самая сложная физическая работа, на которую они способны, – это поднятие совершенно бестолковых железяк в тренажерном зале.

Эта грудь, даже прикрытая светлой джинсовой рубашкой, сразу наводила на мысль о бронзовых блюдах, древнегреческих панцирях, на худой конец – о рыцарских латах. И эти плечи...

Та, другая, раскованная Морин мысленно оторвалась от густых русых волос, провела ладонью по крепкой мускулистой шее, скользнула, лаская, по плечам, приникла к груди, потом подняла голову, приоткрыла губы, нервно облизав их кончиком языка...

Она вцепилась в дверной косяк, едва не падая от пережитого. Мысленные образы, в одно мгновение пронесшиеся перед ней, были настолько яркими, почти осязаемыми, что Морин стоило громадного труда вернуться в реальность. Она тяжело дышала, не понимая, что вызвало к жизни столь сильные и откровенно эротические образы.

Мужчина, напротив, был совершенно спокоен. С легким любопытством и без тени смущения он смотрел на пигалицу с черными волосами и ярко-зелеными глазами, привалившуюся к косяку и прерывисто дышащую, словно после быстрого бега. Да, видать, крепко допекли ее тараканы.

Постепенно Морин пришла в себя. Осталось только безбрежное удивление и недоверие к собственному телу, так необычно отреагировавшему на совершенно незнакомого человека.

Сборы были недолгими. Тетушка, правда, вознамерилась пригласить Билла Смита отужинать с ними, но ковбой вежливо и твердо отказался.

– Я бы с радостью, мэм, но Мюриель осталась на ранчо одна. Не то чтобы я волновался за нее...

Морин вскинула голову.

– Девочка десяти лет осталась одна посреди прерии? Вы уверены, мистер Смит, что это было благоразумно? Я бы могла приехать сама, если бы вы позвонили и сказали...

Билл посмотрел на пигалицу с явным смущением.

– Дело в том, мисс, что на ранчо нет телефона. И не было никогда. А что до Мю, так она не боится, вы не думайте. Это я волнуюсь, потому и тороплюсь, а дочка у меня отчаянная.

– Это совершенно не означает того, что ей можно оставаться на ночь в одиночестве. Вы уверены, что это безопасно?

Фрэнк тихонько фыркнул.

– Я бы не поручился. Если кто забредет на ранчо «Соколиное Перо» об эту пору – ему не позавидуешь.

Морин резко повернулась к Фрэнку. До сего момента она избегала смотреть ему в глаза, помня о том, как повисла у него на шее, будучи совершенно голой.

– Когда у вас появятся собственные дети, мистер Марло, вы вряд ли станете шутить на эту тему. Миссис Риджбек... Милли... Я благодарю вас за гостеприимство. Увидимся на свадьбе.

– Да уж! Не забудь про нее, подружка. Билл, к тебе это тоже относится. Счастливо.

На улице быстро темнело, в жарком воздухе повисла целая туча мелких мошек. Было душно – наверное, собиралась гроза.