Моя до полуночи - Клейпас Лиза (2008)

– Боже, как это унизительно. – Амелия быстро застегнула халат. – Но придется. Только предупреди их, чтобы не слишком старались. Я не хочу, чтобы они перестали заниматься своими делами из-за того, что наш брат себя не контролирует.

– Он горюет, Амелия.

– Я знаю. Но я устала от его горя, да простит меня Господь за то, что я это говорю.

Поппи посмотрела на нее с сочувствием и обняла.

– Не надо винить себя. Ведь это всегда выпадает на твою долю – приводить его в чувство после запоев. На твоем месте я бы тоже устала.

Амелия вздохнула:

– Мы побеспокоимся о Лео позже. Сейчас меня больше волнует Меррипен. Ты его видела сегодня утром?

– Нет, но его видела Уин. Она говорит, что у него определенно высокая температура, а рана не заживает. По-моему, она сидела возле него почти всю ночь.

– А сейчас, наверное, падает от усталости.

Поппи нахмурилась:

– Амелия… я не могу решить, подходящее ли это время сказать тебе… произошло небольшое происшествие. Кажется, пропало что-то из столового серебра.

Амелия подошла к окну и посмотрела на затянутое тучами небо:

– Боже милостивый, не допусти, чтобы это опять была наша Беатрикс.

– Аминь, – сказала Поппи. – Но наверное, это она.

В голове Амелии пронеслось: «Я неудачница. Дом сгорел, Лео пропал и, возможно, мертв. Меррипен пострадал при пожаре, Уин больна, Беатрикс посадят в тюрьму, а Поппи обречена остаться старой девой». Но вслух она сказала:

– Сначала Меррипен.

И они с Поппи отправились в комнату Меррипена.

Уин была у его постели. Она была бледна, глаза покраснели, плечи поникли.

– Его лихорадит, – шепнула Уин, выжимая мокрую салфетку, и положила ее Меррипену на затылок.

– Я пошлю за доктором, – решительно сказала Амелия, – а ты иди ложись.

Уин покачала головой:

– Потом. Я ему нужна сейчас.

– Меньше всего ему нужно, чтобы ты заболела, – возразила Амелия. Но, увидев страдание в глазах Уин, немного смягчилась. – Пожалуйста, ложись в постель, Уин. Мы с Поппи позаботимся о нем, пока ты будешь спать.

Уин низко опустила голову.

– Все идет не так, как обещал доктор, Амелия. Он слишком быстро теряет силы. И температура не должна была так подняться.

– Мы его выходим, – сказала Амелия, но даже ей самой эти слова показались фальшивыми. – Иди и отдохни, дорогая.

Уин неохотно повиновалась. Амелия склонилась над Меррипеном. Обычно бронзовый цвет его кожи стал пепельно-серым. Он спал с полуоткрытым ртом, неровное дыхание вырывалось из его пересохшего рта. Было невероятно, что здоровяк Меррипен мог так быстро потерять силы.

– Меррипен. – Амелия дотронулась до его горячей щеки. – Проснись, дорогой. Мы с Поппи собираемся обмыть твою рану. Так что потерпи и лежи смирно. Хорошо?

Он сглотнул и кивнул, открыв глаза.

Амелия и Поппи работали вместе: подняли край рубашки, приготовили чистые тряпки, мазь, мед и чистые бинты.

Пока Поппи снимала старую повязку, Амелия позвонила служанке. Та наморщила нос от неприятного запаха открытой раны. Сестры обменялись обеспокоенными взглядами.

Работая как можно быстрее и осторожнее, Амелия промыла рану, наложила новый слой мази и забинтовала. Меррипен переносил всю процедуру стоически, хотя иногда у него вздрагивала спина и вырывался негромкий стон. К тому времени как рана была забинтована, он весь дрожал.

Поппи вытерла пот с его лица сухой салфеткой.

– Бедняжка Меррипен. – Она поднесла к его губам чашку с водой. Он пытался отказаться, но Поппи просунула ему руку под голову и приподняла ее. – Ты должен попить. Мне следовало бы знать, что ты ужасный пациент. Пей, дорогой, не то я буду вынуждена что-либо спеть.

– У тебя не такой уж и плохой голос, Поппи, – сказала Амелия, увидев, что Меррипен все же выпил немного воды. – Папа всегда говорил, что ты поешь, как птичка.

– Он имел в виду попугая, – хрипло произнес Меррипен, положив голову на руку Поппи.