Властелин моего сердца - Джо Беверли (2007)

– Эти отметины на вашей руке, – тихо произнесла она, – они обычны среди англичан?

Смена темы разговора не удивила его.

– Все знатные англичане носят эти знаки отличия, – сказал он.

– На том же самом месте?

– На той руке, что держит меч.

Ее прежняя уверенность, что он и был Золотым Оленем, несколько поколебалась. Это, возможно, совсем другой знатный англичанин, столь же привлекательный, золотоволосый и зеленоглазый. Мужчина, от прикосновений которого у нее слабели колени.

– Раньше было принято наносить знаки и на лицо, – добавил он с кривой улыбкой, – но потом от этого обычая отказались.

Вроде бы он чувствовал себя непринужденно. Мадлен подняла его руку.

– Как это делают?

– Иголки и краска, – ответил он.

Его рука лежала в ее ладони.

– Должно быть, это больно.

– Не сильнее, чем когда вы зашивали мне рану.

– Но гораздо больше уколов. Сколько лет вам было?

– Четырнадцать. Признак возмужания – не дрогнуть перед болью.

Рука распухла и была покрыта кровоподтеками и синяками, так что трудно было рассмотреть рисунок. Выше виднелась часть стилизованного изображения животного с вытянутыми в прыжке ногами. Нельзя было разобрать, кто это – лошадь, олень, овца. Мадлен повернула его послушную руку к свету, чтобы изучить красные, коричневые и желтые линии.

Она не смогла узнать животное, но если рука заживет быстро, через несколько дней рисунок снова будет отчетливо виден. Однако тогда она станет женой Стивена де Фе, и Эмери де Гайяр навсегда исчезнет из ее жизни.

Он высвободил руку и взял ее ладони в свои. Она покачала головой и отошла, чтобы приготовить снадобье для повязки и вместе с тем взять себя в руки.

– Только не говорите мне, что снова будет жечь.

– Если не будет больно, значит, от повязки не жди толка.

– Вы напоминаете мне мою мать, – не задумываясь сказал он и, не удержавшись, выругался, когда Мадлен прижала к ране горячую припарку.

Она быстро прибинтовала ее кусочком тонкой кожи и сверху обвязала кожаным ремнем.

– Мне нужно осмотреть ее завтра, – быстро сказала она.

– В день вашего бракосочетания? Завидное рвение!

– Вряд ли это будет нормальный свадебный день.

В комнате повисла гнетущая тишина. Казалось, стоит лишь шевельнуться, и сердце ее разорвется от боли. Их глаза встретились.

– Я собираюсь замуж за Стивена.

Он остался спокоен. Она надеялась, что он попытается поцеловать ее, но он только молча смотрел на нее несколько мгновений и затем ушел. Глотая слезы, Мадлен без сил опустилась на стул, где он только что сидел, и как в тумане уставилась на тростниковую подстилку, запятнанную каплями его крови.

Девушка пыталась напомнить себе, что этот мужчина играл с ней, что он причинил ей глубокое горе. Он изменил своему королю и рыцарским обетам. Она не может страдать и убиваться по нему. И все-таки он всегда вел себя благородно, даже в гневе. Сегодня, когда он хотел обидеть и оттолкнуть ее, он сам не смог этого вынести. Теперь, когда ей стало известно, какими обязательствами он связан, она могла даже понять, почему дала трещину его благонадежность. Как бы она сама поступила в подобной ситуации?

Он хороший человек, добрый и отважный, намного лучший, чем Одо или Стивен. И все же она не выйдет за него. Глупо связывать судьбу с таким человеком. И, что более важно, жизнь в имении могла привести его к гибели.

Солнечные лучи вспыхнули пламенем на золотой поверхности его браслета. Мадлен взяла его в руки, теперь уже холодный, но все такой же тяжелый, весь в пятнах запекшейся крови. Браслет был очень ценным, и ей следовало немедленно отдать его хозяину, но было невыносимо находиться рядом с ним, сознавая, что он для нее недоступен. Мадлен спрятала браслет в сундук к своим драгоценностям.