Ты мой закат, ты мой рассвет - Субботина Айя

Одна встреча с мужчиной, который мне муж и не муж одновременно - и я становлюсь нищей, как церковная мышь.

Господи, мы виделись пару минут назад, но во мне так пусто, что хочется плакать. Это какая-то абсолютно новая, острая и беспросветная тоска до боли в каждой клетке тела, и от нее не спасает даже давно начавшая действовать «волшебная радужная пилюля».

Достаю телефон, долго рассматриваю длинную вереницу неотправленных сообщений. Я не приукрасила - их двести четырнадцать. Точнее, уже двести пятнадцать, потому что в темноте пустой квартиры создаю новое и дрожащими пальцами заполняю его словами, которых так много, что они ломают грудную клетку изнутри.

«Я ведь правда не могу без тебя дышать, мой колючий мужчина. Я как будто не целая без тебя».

Мне никогда не становится легче. Просто... немножко тише в голове и душе. Как будто закрываю разрушительные эмоции прозрачным звуконепроницаемым куполом. Но они все равно здесь: уже целое огромное минное поле, почти впритык ко мне.

Что я буду с ними делать, когда не останется ни одного лишнего сантиметра?

В верхней части экрана всплывает оповещение о входящем сообщении в Телеграмм.

Я установила его еще пару месяцев назад и использовала в основном для отслеживания пары новостных каналов, но несколько недель назад кое-что изменилось.

В: У тебя там все в порядке? С обеда ни одного сообщения «В» - это Вадик.

И сейчас он для меня... даже не знаю, как сказать. Друг по переписке?

Глава пятая: Йен

Мне тяжело объяснить, как мы сейчас общаемся. Точно не как люди, которые десять лет жизни провели практически за одной партой. И еще более точно, не как пара, в которой один - любит, а другой - знает, что его любят, но не может ответить взаимностью.

Мы просто говорим друг с другом электронными словами. Иногда ночью, иногда до самого утра. Иногда с таким количеством восклицательных знаков и Caps Lock'a, что это громко даже без звука.

Он написал мне примерно две недели назад. Сначала просто банальное «Привет, как дела?», а когда я не ответила, начал одно за другим слать сообщения.

Писал свою исповедь двое суток, с перерывами иногда в пять минут, а иногда - в пару часов. Буква за буквой, слово за слово, целые простыни скупого на знаки препинания текста, как будто эмоции рвались из него так быстро, что он не успевал выставлять заграждения.

Писал, как влюбился в меня.

Писал, как пытался сблизиться со мной много раз, но я всегда была «не от мира сего» и смотрела на мальчиков постарше.

Признался, что бросил Валентинку мне в дневник в выпускном классе, впервые подписав ее открыто - своим именем и кривым стихотворением собственного сочинения. А потом узнал, что я встречаюсь с другим.

Я ответила только через пару дней, потому что в тот момент каждое его сообщение было просто раздражающим фактором, как и все остальные, потому что давали надежду, что это написал Антон.

Мы просто обменялись парой слов. Потом парой предложений.

А потом я просто вывалила на Вадика все свои проблемы. Строчила, как ненормальная, огромными массивами слов с огромным количеством опечаток, потому что мне нужно было избавиться от отчаяния и боли.

Я: Только зашла в дом, был очень насыщенный день.

Пока разуваюсь и стряхиваю шубу прямо на пол, телефон успевает «ответить» дважды.

Вадик очень напоминает мне саму себя, когда я получала письма от Антона: он точно так же отвечает почти мгновенно, не корчит занятого человека, нарочно выдерживая паузы между письмами.

Ответы читаю на ходу, пока иду на кухню, включаю капсульную кофеварку и впервые с неподдельным интересом разглядываю стойку с разными сортами капсул, выбирая, с каким кофе буду коротать вечер и, скорее всего, ночь.

В: Я волновался

В: Рассказывай, чем занималась? Села за книгу?