Ты для меня? (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

Лера же прыснула, давясь от смеха. Понимая, что другу захотелось таким образом сделать ей комплимент. Парнишка проворно дотянулся до ближайшей вазы с цветами, и протянул одну из роз девушке.

— Спасибо! — Валерия шутливо присела в реверансе.

— Сочтемся! — Подмигнул друг, отодвигая для нее стул, и помогая присесть. — Тебе идет.

Дальнейшая часть ужина проходила в более теплой и дружеской обстановке. Герман легкой улыбкой отвечал на похвалы и поздравления родителей. Казалось, что смягчился, даже по отношению к ней. Даже задал пару ничего не значащих вопросов. Скорее из вежливости, нежели для поддержания беседы. Но и это было большим шагом с его стороны. Потом вниманием Германа полностью завладела мать, обсуждая с ним свой магазин. К их беседе присоединился и Глеб. Стараясь не отставать от брата, давал Маргарите советы по дальнейшему развитию цветочного бизнеса.

— Лера, — вполголоса окликнул Станислав Юрьевич, — Костя сказал, что ты недавно пережила личную драму, и…как бы это…тяжелое расставание с молодым человеком.

Из сильно ослабевших и дрожащих пальцев выпали столовые приборы — вилка и нож. Громко звякнули, ударяясь о тарелку.

— Что? — Голос сорвался. — Не знаю, для чего он рассказал вам эту историю. Она давно, ДАВНО в прошлом.

— Тише, милая. Я всего лишь хотел сказать, ты всегда можешь на нас рассчитывать. Во всем положиться. Что бы ни случилось.

Нервно сглотнув, заставила себя улыбнуться:

— Спасибо, дядя Стас.

— Ты любила его?

Девушка не сразу сообразила, что вопрос задал Глеб. Только сейчас и заметила, что в комнате повисла гробовая тишина, а все семейство Давыдовых внимательно слушало их разговор со Станиславом.

— Сложно сказать. — Ответила кротко, залпом осушая бокал вина. — Наверное.

Вот, черт!

— Так проще скажи! — Не унимался Глеб. — И почему я не в курсе этой истории? Какой-то м*дак причинил тебе боль, а я даже не имел чести отпинать уродца по первому разряду? Кто ты? И куда дела мою Леру?

— Глеб, пожалуйста…

Молиться готова была, лишь бы не продолжать эту тему.

— А что происходит, дорогие мои мужчины? — К счастью вовремя вмешалась Давыдова. — Где ваш такт затерялся? Во-первых, это не ваше дело. А во-вторых, сказано же — все давно в прошлом. Извини, милая!

— Ничего, — взяла в себя руки. Вернее, очень старалась. Честно говоря, и сама своей реакцией поражена была.

Просто, неожиданно.

— Кстати, мама, — поняв, наконец, ее намеки, друг попытался сменить тему разговора, — ужин бесподобен. А жаркое — пальчики оближешь! Ты у нас кудесница.

Маргарита загадочно улыбнулась:

— Согласна! Только похвалы и восторги сегодня адресуйте Лерочке. Жаркое — ее рук дело.

Герман поперхнулся, едва мать успела договорить. Лера затравлено посмотрела на мужчину, брезгливо взирающего на еду. Откашлявшись, Давыдов демонстративно отодвинул от себя тарелку, и прошелся по девушке таким яростным взглядом, что та инстинктивно вжалась в мягкую спинку стула.

— В чем дело? — Попытался усмирить сына Станислав.

— Аппетит пропал!

Жестко. Дерзко. Словно пощечину влепил.

— Почему вдруг?

— Да чьи-то волосы в тарелке…

— Не может быть! — Ужаснулась Маргарита Алексеевна.

— Отчего же? Светлые длинные пакли. У кого здесь такие?

— За языком следи, сын! — Станислав выглядел сурово. — Не в дешевой пивнушке находишься!

Да только Герману было плевать на окружающих. Свое внимание он на ней сосредоточил целиком и полностью. Казалось, никого более в упор не замечал.

Лишь свою жертву.

— Поменяй! — Отрезал грубо, удерживая, словно силками, ее взгляд.

— Успокойся, сынок.— Попыталась сгладить ситуацию Давыдова. — Я все сделаю.

— Нет, уж! — Прорычал мужчина. Его губы растянулись в наглой холодной усмешке. — Пусть виновница торжества и меняет. Бошку красть научилась, сможет и тарелку вымыть!