— Надеюсь, внимательно? — Разрезал тишину кабинета голос Леонида Юртаева. — А то ведь, в твоих интересах слушать очень внимательно!

Повисло молчание. Тягостное. Вязкое. Ядовитое.

— Узнал? — Навязчиво уточнил собеседник.

Герман пренебрежительно фыркнул, выразив одним единственным звуком свое отношение к человеку, по ту сторону трубки.

— Узнал. — Скрипнул зубами. — Счет за стоматолога можешь не присылать — оплачивать не стану. Но, организовать новый повод для его посещения — легко.

— Ты, смотрю, совсем не в духе. — Язвительно. С открытой враждебностью. С лютой неприязнью. — В чем дело? Сюрприз не понравился? Или подарок пришелся не по вкусу?

В этот раз молчание длилось чуточку дольше. Видимо, Давыдову требовалось время, чтобы сопоставить в голове кое-какие факты. Сделать собственные выводы.

— Сюрприз не оценил, — выдал, наконец, убийственным тоном. — В ближайшее время свое верну, причем, на законных основаниях.

— Возвращай! Трать уйму времени, доказывай — не возражаю. Нужной цели я достиг — ты с треском провалился, без возможности скорой реабилитации. Потерял шанс на победу. А я его внезапно получил. Что поделать? Естественный отбор!

— Скорее уж, временная благотворительность. От меня не убудет — не загнусь без этого контракта. А вот провинциальным выскочкам и нищебродам, матушка с детства учила…подавать милостыню, время от времени. Им нужнее.

— Высокомерный ублюдок! — Рявкнул Юртаев.

— М*дак. — Коротко, но ясно обласкал Давыдов.

— Представляю, как тебя сейчас от бешенства распирает. Один мой подарок чего стоит!

— За подарок, спасибо! Порадовал.

Теперь пришла очередь Леонида настороженно переспросить:

— В каком смысле? Ты не смотрел? Или ослеп?

— Смотрел. С первой до последней секунды.

— И? Что тебя могло порадовать?

Леденящий душу смех Давыдова разрезал пространство. А признание — как выстрел в голову. Разрывными.

— Она не сказала, что любит тебя, как бы ты ни упрашивал. Это — раз! И она…не кончила. Это — два!

— Чего?

— Не довести до финала столь чувственную малышку?— Продолжал глумиться Герман. — Серьезно? Какой же ты после этого мужик? Мне, порой, и пары прикосновений хватает, чтобы толкнуть ее за грань.

— С*ка! — Яростно взревел Леонид, уже совершенно себя не контролируя. — Закрой свою пасть! Она меня любит. Меня! Иначе, не пошла бы против тебя, действуя, так открыто и нагло. Не рискнула бы всем, решившись на столь отчаянный шаг, ради нас. Меня выбрала, понимаешь? Простила, несмотря ни на что. Я сказал, что верну ее? Я ее вернул. Сама вернулась!

Вновь, гнетущая тишина, и следующий за ней, обманчиво мягкий вопрос Давыдова:

— Пытаешься сказать, что именно с помощью Леры…заполучил мой проект?

— А ты сообразительный! — Отозвался язвительно. — Но, мое солнышко хитрее, и талантливее. Провернула все так, что…Стоп! Нет. Я не это хотел сказать. Имел в виду…бл*дь, она здесь не причем!

— Ой, ли?

— Слушай, сюда! Если хоть волосок упадет с ее головы…

Запись закончилась. Оборвалась на середине фразы — очевидно, в тот момент Герман отключился, тем самым поставив точку в разговоре.

Почему?

Да потому что, как раз тогда в зал ворвался Логинов, и фактически подтвердил слова Лени!

Все встало на свои места.

Его поведение. Ярость. Странные взгляды. И желание свернуть ей шею.

Тяжело вздохнув, Лера стиснула ладони в кулаки. Не из-за праведного возмущения, либо гнева, затмевающего разум. Нет.

Просто пыталась заглушить внутреннюю боль, физической. Вот и впивалась ногтями в кожу, со всей дури. Она чувствовала себя грязной. Заляпанной, с ног до головы. Жалкой. Использованной, в конце концов.

Не отмыться! От подобного не отмыться.

Болезненный комок встал в горле. Из глаз готовы были хлынуть слезы. Девушка не иначе, как чудом, сдерживалась от истерики.