Интересно-то как! Вот бы послушать… На балах песен не пели, а никогда не бывавший на войне дядя Фирданн обожал марши – их мы все в принудительном порядке и слушали, когда лорду Регенту стукало в голову приобщиться к искусству.

Словно отвечая на мою просьбу, на помост поднялся седой мужчина с лютней в руках. Присел на стоящий там стул и стал перебирать струны, наигрывая обрывки мелодий, пока шум в обеденном зале не стих.

– Отрабатывает обед, – шепнул мне Тиану. – Похоже, этот не из известных. Но опытный. Послушаем?

Пальцы мягко пробежались по струнам, мужчина чуть улыбнулся и запел приятным хрипловатым голосом:

А у моей тайны – синие глаза,

Не сравнится с ними даже бирюза,

В них сиянье неба, океана цвет —

Ничего прекрасней в целом мире нет.

А у моей тайны – косы ниже плеч,

Я горю и таю от полночных встреч.

И пускай свиданье оборвет рассвет,

Ничего желанней в целом мире нет.

Я замерла после первых же строк, завороженная словами и мягкими переливами напевной мелодии. Это же песня обо мне! О нас с Тиану! И одновременно с этой мыслью пришло осознание того, что я могла бы понять и раньше – я влюбилась. Смертельно, безумно, безнадежно. А ведь я не знаю, как относится ко мне Тиану. Да, он учит, заботится, оберегает меня… но что, если это только исполнение данного моему отцу обещания? Ведь была грань, которую мой светловолосый друг и учитель не переступал никогда. Как я смогу жить дальше, если он не любит меня? Покосилась на Тиану. Тот сидел напряженный, с прямой спиной и непонятным выражением лица.

А у моей тайны губы – сладкий мед,

Только я не знаю, что нас дальше ждет,

На засов ворота, на любовь – запрет,

Ничего печальней в целом мире нет.

Знают мою тайну звезды и луна,

Озеро лесное, старая сосна…

Только я мечтаю, чтобы знал весь свет —

Никого любимей в целом мире нет![4]

Последние ноты растаяли в воздухе. Зал захлопал, на помост полетели монеты. Я с трудом отвела глаза от лица Ти. Тот вздохнул, заморгал, словно приходя в себя, и расслабился. А потом, встав, подошел к певцу и сказал несколько слов. И что-то ему дал. Глаза барда округлились, он закивал головой и заулыбался. Тиану вернулся к столику.

– Пойдем, нам пора.

Я послушно кивнула.

По пути к дворцу мы оба были непривычно молчаливы. У меня в голове непрерывно крутились слова песни о синеглазой тайне. Я вспоминала лицо спящего рядом Ти и чувствовала, что улыбаюсь.

Поход за камнями для заклинания призыва решили перенести на завтра. Ти убыстрял шаг, увлекая за собой меня. Мы прогуляли слишком долго, и сейчас надо было вернуться в замок прежде, чем кто-нибудь слишком бдительный обнаружит, что принцесса превратилась в зомби. Как оказалось, спешили мы не зря – Лана героически держала оборону, не позволяя вломиться в мою спальню кузену Ру. Тот почему-то рвался проверить, все ли со мной в порядке.

Я высунулась из двери и сказала сурово:

– Нет, не все. Меня разбудили! Могу я узнать цель вашего визита?

Кузен, удостоверившись, что я нахожусь под замком в своей спальне, а не в объятиях блондинистого остроухого красавчика где-нибудь в темном углу, поспешно ретировался. Я закрыла дверь. Сидящий на моей кровати блондинистый красавчик рассмеялся.

На самом деле радоваться было нечему – Ру чуть дверь башкой не вышиб, и, если б не Лана, я бы попалась. Надо бы срочно придумать, как занять внимание озабоченного кузена чем-нибудь еще.

Ти, понявший по моему лицу, что я что-то замышляю, с интересом уставился на меня и стал ждать озарений. Все же в навыке «сделай гадость ближнему» после восьмилетней тренировки мне не было равных.

– Ти, а что будет, если набросить на человека полог тишины? Но при этом не полностью блокировать звуки?