Уитни, любимая. Том 2 - Макнот Джудит (1999)

Клейтон взглянул на жену. Она упорно смотрела в огонь, боясь повернуть голову и увидеть огромную кровать. До Клейтона только сейчас дошло, что она, должно быть, гадает, почему он привел ее в свою спальню, если действительно решил сдержать обещание.

– Тебе придется спать здесь, малышка, иначе слуги начнут судачить. Я лягу на диване.

Уитни впервые за все это время рассеянно улыбнулась, словно думая о чем-то ином.

– Хочешь поговорить? – после нескольких мгновений неловкого молчания предложил Клейтон.

– Да, – с готовностью согласилась она.

– О чем, дорогая?

– Э-э-э… о чем угодно.

Клейтон ломал голову, пытаясь придумать какую-нибудь интересующую обоих тему, но мысли путались от волнения, вызванного ее присутствием.

– Погода сегодня была просто чудесной, – наконец изрек он и мог бы поклясться, что Уитни едва удерживается от смеха… или это только игра отблесков огня на ее лице? – По крайней мере дождя не было, – добавил он, чувствуя себя последним идиотом. – Впрочем, даже если бы и шел, какая разница? Все равно этот день был самым лучшим, самым прекрасным в моей жизни.

Боже! Хоть бы она не смотрела на него своими чудесными, сияющими изумрудным светом глазами! Не сегодня!

В двери их покоев тихо постучали.

– Кто, черт возьми…

– Наверное, Кларисса, – спохватилась Уитни, поднимаясь и отыскивая взглядом смежную дверь, ведущую в ее спальню.

Клейтон встал на пороге и раздраженно уставился на камердинера.

– Добрый вечер, ваша светлость, – приветствовал тот, по привычке входя в комнату.

Черт возьми! Клейтон совершенно забыл о горничной и камердинере! По крайней мере в его возбужденном состоянии было бы лучше, если б они вообще спали сегодня в одежде!

Мысленно проклиная всех слуг на свете, Клейтон проводил Уитни до смежной двери, а сам повернулся и устремился в кабинет, примыкающий к спальне, уже забыв о присутствии лакея.

Глядя на ряды полок с книгами, он пытался выбрать что-нибудь почитать. Господи Боже, читать! В брачную ночь! После восьми недель едва сдерживаемой страсти, страсти взаимной, она все еще насмерть перепугана! И какое безумие овладело им, когда он давал это обещание?

Как только Клейтон потянулся к книге, Армстронг, ступая почти неслышно, появился в кабинете.

– Могу я помочь вам, ваша светлость? – спросил он.

Смущенно отдернув руку от полки, Клейтон набросился на несчастного слугу.

– Если вы понадобитесь, я позвоню! – коротко бросил он, пытаясь скрыть раздражение. Теперь слуги начнут говорить, что в брачную ночь он нервничал как мальчишка, рычал и кидался на невинных людей. – Это все, Армстронг. Доброй ночи, – добавил Клейтон и, лично проводив потрясенного камердинера до двери, вытолкнул его в коридор и запер дверь, а сам вернулся в кабинет и расстегнул две пуговки на сорочке.

Только после этого он вынул пробку из хрустального графина и плеснул в бокал бренди. Взяв с полки книгу, Клейтон устроился в кресле, вытянул ноги, пригубил бренди и попытался сосредоточиться на новом романе. Но, прочитав один и тот же абзац четыре раза, он все же сдался и захлопнул книгу. Да, не приходится отрицать, что он очень злится на себя, но стоит ли так нервничать всего лишь из-за еще одной ночи воздержания? В конце концов, прошло достаточно времени с тех пор, как он в последний раз был с женщиной, так что какое значение имеет еще одна ночь? И все-таки он никак не мог взять себя в руки, может, это из-за того, что брачная ночь в его сознании неизбежно ассоциировалась со страстными объятиями и плотской любовью, и все потому, что так заведено предками.