Лисий хвост или По наглой рыжей моське - Жданова Светлана (2011)

— Слишком много хвостом мела, — фыркнула графиня. Ну, я поняла, что она имела в виду, а вот для мужчин пришлось разъяснять: — Не успела здесь появиться, Нейллин перед ней уже на задних лапках ходит, да и весь двор словно по линейке выстроился, только и слышу, какая эта леди Лисавета добрая, нежная да милая. — Лицо Маришат исказилось злобой, так что теперь она действительно напоминала крысу.

— Женщины, — закатил глаза Хельвин. — Нашла к кому ревновать. Она — хвиса! А тут даже к полукровкам относятся, как к иноземным, но людям. А у нее целый отряд по струнке ходил, пылинки с нее сдувал. Хе-хе, наши ребята чуть ли горную дорогу не вымели, чтобы Лисонька, не дайте боги, ноженьки не наколола. А тут какой-то дворец. Половина гостей только и говорят, будто Лиска невеста Нелли, которую ему отец родной из-за границы привез.

Вот это да!

А смеющийся Хельвин продолжал вываливать на нас последние дворцовые сплетни:

— А вторая половина в это время уверяет, что она его мачеха.

Вот когда горят обыкновенные уши, это неприятно, когда же такие десятисантиметровые лопухи — невыносимо. Особенно под пристальными взглядами.

— Значит, можно считать это личной неприязнью, — Рейвар, как ни в чем не бывало, продолжал рассматривать графиню. Затем перевел взгляд на покрасневшую меня и ухмыльнулся так, что я начала резко бледнеть. — Глубоко личной. Скажи мне, Маришат, как ты догадалась, кто сшил платье для той, кого ты считала соперницей?

— А что там догадываться, как будто я не узнаю швы Ангелы, — высокомерно повела носом графиня.

— Швы у нее действительно великолепны, — подтвердила я. — Нитку не перетянет, ткань вся так ровненько ложится, а сами стежки аккуратненькие, чистенькие, никогда не натрут и движения не сковывают. Такие портнихи на вес золота… или камней. Знаешь, кто-то из великих однажды сказал: «Подруга отбила у нее мужа и портниху. Последнее она не могла простить». Я даже не подруга…

— Маришат, как же ты так умудрилась, а?

— Туда ей и дорога! Я эту дуру вытащила из таких трущоб, что от воспоминаний мутит, работу дала. А она с этой дешевой девкой связалась. Говорит — есть с чем работать, а на тебя, хозяюшка, только перевод ткани, трубой сшивай и рюшами отделывай. Мерзавка! Заскучала она, тварь такая. Творить ей, видите ли, охота, а не старые лекала мучить. Не зря мне так не хотелось отпускать ее на этот смотр моды, что в Остаре злосчастном проходил. Как оттуда вернулась, все с дурными глазами: то служанке какой платье пошьет, мол, руку набивает, то мне начинает чушь нести.

— Скучно ей стало одно и то же делать, она ведь действительно талантливой была. А ты на других не позволяла работать, даже платье той служанки в клочки разорвала… накануне свадьбы. Да избила так, что та едва жива осталась. Ангела мне рассказывала, — пожала я плечами. — Меня-то ты за хвост оттаскать не могла, так? А с Ангелой отношения выяснять тут же отправилась.

— Она сама виновата, наглая паршивка. Отговариваться начала, оскорблять. Ножницы сами под руку подвернулись. Ангела еще и смеется, правильно говорит, тебя Лиса вешалкой звала. Тут я не выдержала. Хотя по-хорошему надо было дружкам Бартоломео отдать на развлечение, они давно к ней руки тянули, да я не позволяла.

Вот это меня поразило даже больше, чем весь рассказ. Маришат совсем не жалела о содеянном. Даже, наоборот, рассказывала как о подвиге.

— Ну вот, я же тебе говорил, что ножницами только бабы и орудуют, а ты не верил, — развел руками всклокоченный Хельвин, смотря на Рейвара. — Все рыжую выгораживал. Как будто тут дурных баб больше нет.

— Я считал Маришат более умной. Она могла бы за собой и убрать, наверняка не впервой.