— Из какой? — не поняла я.

— А, этот мятежный дух решила заняться моим воспитанием, — несмотря на лениво-благожелательный тон, кончик хвоста у Счастливчика начал подергиваться, — я ночью чуть ли не всю программу драконьей школы вспомнил, чтобы выбраться. А на рассвете крылья расти начали, и вот она свобода! А Дару ждет веселый, очень веселый день…

— Счастливчик, — мрачно начала я, — магистр при мне сказал Даре, что если ты что-то там сделаешь, он тобой сам займется.

Хвост медленно опустился, кот печально поинтересовался:

— Так и сказал?

— Сказал «Я вмешаюсь», — честно сообщила возрожденному духу.

— Вот Бездна, а все так хорошо начиналось! — сокрушенно воскликнул Счастливчик и спрыгнул с моих рук. — Иди, Дэйка, учись. Я свою главную задачу выполнил — отомстил за тебя и этим сплетницам и всей твоей группе.

И убежал по направлению к столовой.

Вот так дух-мститель! У меня даже слов не было.

****

Первая половина дня прошла на удивление быстро. Две лекции по Смертельным, практикум по Бытовым и наступило время обеда, который я очень надеялась провести с Рианом, и потому, покинув аудиторию первой, побежала в женское общежитие.

И как- то совсем неожиданно на моем пути возник Жловис. Гоблин с трудом дышал, видимо, только что совершив забег быстрее моего, камзол его был расстегнут, открывая идеально белую рубашку (госпожа Жловис иных и не держит, ее стараниями и занавески у нас белоснежные всегда), шарф развязан. Утерев пот со лба, наш привратник отставил левую ногу, хитро прищурил и так маленькие глазки, и началось:

— И вот такая ситуация: Адептка одна то сама с пирогами из Мелоуина шастает, то ей их от стража и передают… А с лица ты, Риате, спала, значит, не сама ешь, сама-то вон какая, поганка и то толще будет. И вот она загадка — а кого адептка Риате пирогами-то задабривает, а?

Из всего этого я только одно поняла:

— Мне что-то из Мелоуина передали?

— А то, — Жловис протянул бумажный пакет с золотыми вензелями, — от дроу твоего передали. Вот и записка.

Я взяла сверток, взяла и записку, открыла, прочитала… пакет выпал из внезапно ослабевших рук.

— Дэйка, ты чего? — изумился гоблин.

Я- то ничего.

— Чего там написано-то? — начал допытываться Жловис.

— «Партнер, это тебе к обеду», — растеряно прочла я.

— Э… — протянул Жловис, — так чегой ты, а? Дэйка, ты ж белая вся стала!

Наверное. Просто:

— Это не Юрао писал, — мой голос упал до шепота.

— Да где ж не Юрао? — возмущению Жловиса не было предела. — Он, как не он! Я ж его записки тебе таскал, и Янке тоже.

«И читал их» — осталось не высказанным, но зато стало понятным.

А я вновь вгляделась в записку. У Юрао, как и у всех гномов, имелась одна особенность — в конце своих посланий они ставили роспись. А роспись гнома не подделает даже самый кропотливый эльф, так как гномы расписываться учатся с детства, и куда императорским вензелям до гномьей росписи — и вензеля подделать проще. И глядя на имя офицера Найтеса в конце записки, я точно видела — писал не Юрао.

— Дейка, — настороженно позвал Жловис.

— Кто передал пакет? — глухим, строгим и каким-то не своим голосом спросила я.

— Дэйка, ты со стражами кончай общаться, — высказался Жловис, — а пакет… да кто ж его знает… у меня в коморке был. С запиской.

— Что? — я чуть на визг не сорвалась. — Господин Жловис, а как пакет мог попасть к вам в привратницкую, вы не подумали?

Уперев руки в бока, гоблин возмущенно ответил:

— Так твой дроу и раньше заходил спокойно!

— И уходил, не пожелав вам темнейших? — скептически интересуюсь у Жловиса.

— Ннне, — гоблин почесал за ухом, — такого, чтоб парой слов да со Жловисом не перекинуться, такого не было точно.