Джим с Пиккадилли - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2002)

– Видишь, булочка? Это база – «дом». Ложка – первая база. Вот, ставлю чашку – вторая база. Ветчина – третья. Вот тебе и «бриллиант» – ромб, то есть бейсбольное поле. Так, дальше. Эти кусочки сахара – игроки внутреннего поля. А эти – игроки внешнего поля. Вот мы и готовы! Отбивающий – весь внимание. Он стоит тут. Принимающий позади него. А за принимающим – рефери.

– Рефери, насколько я понимаю, – это судья, сэр?

– Да называй как хочешь. Без него нет игры. А тут – бугорок центрального круга, вот, я кладу сюда мармелад. К этой цели стремится подающий.

– Подающий – это тот, кто бросает мяч?

– Да, да. Сказано, подающий.

– А круг – это его калитка?

– Называй как хочешь. Внимание! Начинаем! Питчер подает мяч! Бей по нему, Майк! Бей! Набавь скорость! Вот он, прямо на границе внутреннего поля! Бац! Отбивающий отбивает и мчится к первой базе. Игрок с внешнего поля – вот этот кусок сахара – промазал! Ну, кретин! Отбивающий добегает до второй базы. К третьей? Еще чего! Вернись! Не успеешь! Играй наверняка! Держись рядом, друг! У второй! Так. Мяч подают за границу внутреннего поля. Долой! На скамейку запасных! Отбивает третий! Видишь, весь перемазался. Наблюдай вон за тем! Стоящий игрок! Оставь ты вторую базу и ударь вон того прямо по носу мячом! Лети ко второй базе! Заметь, первый игрок, которого мы оставили на второй, делает пробежку к базе – «дом». Вот это игра, Билли! Уж поверь мне, вот это игра!

Несколько утомленный пылом, с каким он бросился в лекцию, Крокер откинулся на спинку кресла и освежился холодным кофе.

– Очень занимательно, сэр, – одобрил Бейлисс. – Теперь, когда вы все показали, я вижу, что игра мне знакома. Хотя я знал ее под другим названием. В нее и у нас играют.

– Правда? – вскочил Крокер. – А я тут пять лет и не слышал! Когда ближайший матч?

– В Англии ее именуют лаптой, сэр. В нее играют дети, мягким мячом и чем-то вроде ракетки. Им очень нравится. Я никогда прежде не слыхал, чтобы ею забавлялись взрослые.

– Дети?! – шепотом переспросил Крокер. – Ракеткой?! – И он буквально вытаращился на дворецкого.

– Да, сэр.

– Мя… мягким мячом?

– Вот именно.

Крокер содрогнулся. Пять лет он прожил в Англии, но только в эту минуту во всей полноте осознал, насколько же он одинок. Судьба забросила его, беспомощного, в страну, где бейсбол называют лаптой и еще играют мягким мячом!

Он рухнул в кресло, тупо уставясь в пространство. Под его взглядом стена точно растаяла, сменившись изумрудным полем, в центре которого человек в серой форме начинает танец Саломеи. Наблюдая за ним холодно и зорко, стоит еще один, тоже в форме, занеся над плечом толстую биту. Еще двое, полуприсев, осторожно бдят позади. А на деревянных скамьях, вокруг, огромное множество зрителей в одних рубашках. Воздух гудит от голосов. В гуле выделяется пронзительный тенорок:

– Орешки! Купите арахисовые ор-решки!

Рыдания едва не сотрясли толстенькое тело страдальца. Бейлисс, дворецкий, встревоженно смотрел на него. Он был уверен, что хозяин занемог.

Случай был как раз из тех, который мог бы использовать священник, стремящийся внушить безденежной, скептически настроенной пастве, что богатые тоже плачут. Поэзия же отлила его в следующих строках:

Изгнанник скорбит на чужбине по хижине милой,По кладбищу, где зеленеют родные могилы.Там весело птички щебечут, слетаясь с полей,Там тихо и мирно журчит серебристый ручей.В хижине, правда, Крокеру жить не доводилось, и его отношения с птичками не достигали особой близости, но подставьте вместо хижины – бейсбольный клуб, а вместо птичек – его членов, и вот она, параллель, не придерешься.

До второй своей женитьбы Бингли Крокер был актером, незаменимым исполнителем мелких ролей, какие Бог пошлет. Он со всеми ладил, денег у него не водилось, зато имелся сын двадцати одного года.