Вы призвали не того... Книга 5 - Айтбаев Тимур Аскарович

Вздохнув, протянул руку, в которую принцесса вложила длинную узкую лапищу в тонкой перчатке из розоватого шелка.

Первыми за дверь двинулись мы. К слову, я с удивлением отметил, что Ласатардия мгновенно подстроилась под мой шаг, переставляя ноги ровно на ту же длину и в идеально синхронном темпе. Скорее всего, с танцами у нас проблем не будет…

За нами, гордо вздернув нос, потянулась Нокси, а следом за ней скромно пристроились Элли и Кроконяшка.

С последней был вообще тихий пиздец.

Мы долго спорили, какую роль отвести моей кислотной зверюге: тяглового животного или домашнего любимца. Я голосовал за последнее. Василиса за первое. Элли, естественно, приняла мою сторону, а Нокс, как всегда, выступила против. Решающий голос был за Ласатардией, которая тихонько и весьма мелодично посмеявшись, все-таки проголосовала за «домашнюю зверушку» и лично взялась руководить подготовкой «наряда».

В результате, восьмилапая тварь потом долго сидела у того самого серебряного зеркала и тупо пырилась на свое отражение, капая на каменный пол кислотной слюной из шокированно распахнутой пасти. А я мысленно отметил, что любимый цвет Ласатардии, похоже, розовый.

Туловище нашей Няшки укрывала симпатичная такая розовая попона со стразиками. На макушке красовался здоровенный розовый бант. Точно такой же бант был повязан у основания жала. Лапки были одеты во что-то вроде помпончиков пиндосских черлидерш, таких миленьких, пушистеньких и, естественно, розовых. Ну и в довершение на лоб зверюге какой-то алхимической дрянью прилепили витой белый рог, блестящий от обилия страз так, что глаза резало.

Когда Кроконяшка немного отошла от шока, она не стала сдирать все это безобразие, но при этом начала как-то странно на меня коситься. Словно мучительно решая, что будет болезненней: сожрать меня живьем, или медленно растворить в кислоте…

Хотя лично я ее недовольства не понимал. Девочки ведь должны любить розовое и стразики? Или она не «она»?

Хм… А яйцо тогда как получилось?

Кстати да, так кто же все-таки папаша? Или у Кислотников долгий период созревания и «залетела» Няшка еще до встречи с моим отрядом?

Пока раздумывал, мы успели подняться наверх, в особняк, загрузиться в две кареты и отчалить в неизвестном для меня направлении…

Глядя через зашторенное полупрозрачной тканью окошко на вечерний город и клонящееся к закату светило, я вдруг ощутил пробежавший по спине озноб, который дополз аж до колен, развернулся обратно и по бедрам медленно заполз в начавшую нестерпимо свербеть задницу.

Кажется, предстоящая ночь будет, мягко говоря, веселой…

***

Тем временем сидящая за заваленным бумагами столом Василиса откинулась на спинку кресла, устало потерла глаза и с хрустом размяла затекшую шею.

С печальным вздохом штатный стратег и личная героиня Ее Высочества оглядела горы не разобранных бумаг.

Тут затылок девушки кольнуло чувство угрозы, но было уже поздно.

Дверь слетела с петель и в комнату вошли двое мужчин, одетых в тяжелую броню. Убедившись, что кроме нахмурившейся девушки, в комнате больше никого не осталось, они разошлись по сторонам от входа, пропуская внутрь массивную фигуру своего хозяина.

- Гирви, как это понимать? - холодно спросила Василиса, глядя на неспешно приближающегося к ней мужчину.

Хотя она уже и так все поняла.

- Смена власти, - ухмыльнулся лысый здоровяк и, больше не давая Василисе сказать ни слова, одним молниеносным движением обнажил клинок и вогнал его точно в сердце девушки.

- Сукин сын… - выдохнула героиня и безвольно повисла на клинке.

- Может быть. Но я, по крайней мере, живой сукин сын, - ответил Гирви, выдергивая клинок и стряхивая с него кровь. После чего обернулся к ожидающим его бойцам. - Пошли, парни. Работы у нас сегодня будет еще…

Договорить он не успел.

Раздался скрежет брони и треск ломаемых костей.