Том 6 Лорд Эмсворт и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2000)

Когда речь идет о тонких оттенках чувства, историку нелегко быть вполне объективным. Как выберешь именно то мгновение, которое можно представить потомкам, сказав при этом: «Лорд Эмсворт впервые захотел, чтобы его гость упал из окна»? Самому лорду казалось, что он хотел этого всегда: но он ошибался. Наутро после приезда они мирно болтали в библиотеке, а потом гость протянул похожую на окорок руку, чтобы графу было легче встать с кресла, и тот оценил такое внимание.

Но каждый день, каждый час вынести это невозможно. Гость вытаскивал графа из кресел; водил по саду, по коридору, по лестнице, просто по полу; помогал надеть плащ; выскакивал из дома с охапкой пледов и шарфов, а один раз принес респиратор. Словом, гордый дух девятого графа в конце концов возмутился. Старые люди вообще не любят, чтобы молодые видели в них беспомощно-трогательных амеб, ползущих к своей могиле.

С него вполне хватало забот Гертруды. А это… нет, дальше некуда! Явственно воспылав к нему безудержной любовью, Корн вел себя как целый отряд скаутов,[71] неустанно творящих добро. Мы лучше поймем состояние бедного графа, если узнаем, что он предпочел бы новому гостю самого сэра Грегори.

Тогда и случилась История со стремянкой.

Фредди, решивший посмотреть, как идут дела, узнал о ней от кузины еще на станции.

Нельзя сказать, что Гертруда снова наводила на мысль о Метерлинке, но печаль в ее глазах была, и Фредди, резонно считавший, что теперь в них должна быть радость, огорчился.

— Неужели провал? — забеспокоился он. — Не может быть!

Гертруда вздохнула,

— Как бы тебе сказать? И да, и нет.

— Туша подлизывается?

— Конечно!

— Слушает? Спрашивает? Помогает? Целых две недели! Да за это время отец его должен полюбить, как свинью!

— Может быть, он и полюбил. Руперт говорит, дядя Кларенс очень странно на него смотрит, нежно, что ли… Но сегодня, с этой стремянкой…

— С какой?

— Мы с Рупертом гуляли в саду, и я сказала, чтобы он лучше помог дяде. Тот куда-то делся. Руперт его долго искал, потом слышит: «клик-клик» — дядя стоит на стремянке, стрижет какое-то дерево. Руперт говорит: «Ах, вон вы где!» А дядя Кларенс говорит: «Да», а Руперт говорит: «Не утомляйтесь, дайте я…»

— Очень хорошо, — похвалил Фредди. — Именно то, что нужно. Рвение. Забота.

— Ты послушай, — продолжала его кузина. — Дядя Кларенс говорит: «Спасибо», а Руперт думал, это «Спасибо, да», но это было «Спасибо, нет», и они просто поболтали, и Руперт сказал, что ты приедешь, и с дядей что-то случилось, судорога, что ли, потому что он закричал и задрожал. Стремянка тоже задрожала, Руперт хотел ее удержать, но она почему-то сложилась, как ножницы, и дядя Кларенс сел на траву. Руперт говорит, он расстроился. Ногу ушиб, вообще обиделся. Руперт говорит, может быть — на него?

Фредди наморщил лоб и немного подумал. Он горевал, как горюет полководец, который буквально извелся над планом кампании, а потом узнал, что войска никуда не годятся.

— Правда, Руперт купил ему растиранье, — сказала Гертруда. Фредди повеселел.

— Растиранье?

— Да. Для ноги.

— Очень хорошо, — совсем успокоился Фредди. — Во-первых, видно, что кается, во-вторых — отец очень любит лечиться. Чаще он лечит других — два года назад он дал одной служанке мазь от цыпок, она скакала по всему замку, — но если иначе нельзя, лечится и сам. Молодец наш Туша, не промазал:

Предрекая успех растиранья, Фредди не ошибся, отца своего он знал. Владелец замка принадлежал к тем, кто склонен проверять незнакомые снадобья. В менее строгом веке он был бы одним из Борджиа. Ложась, он заметил на столике пузырек и вспомнил, что этот Корн дал какое-то лекарство. Оно ему понравилось — жидкость была грязно-серая и приятно булькала. Понравилось и название, «Бальзам Блейка». Он его не знал, это уже хорошо.