Том 6 Лорд Эмсворт и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2000)

— А, Галли! — сказала она. — Что говорят снегирям?

— «Здравствуй, снегирь», должно быть.

— Нет, чтобы он засвиристел.

— Чего не знаю, того не знаю. Но мне не до снегирей, хоть бы они и свиристели. Где Бидж?

— Уехал на станцию. Шофер его подвез.

— А, тьфу! Что ему там нужно?

— Почему вы сердитесь? Имеет он право развлечься!

— Нет, он на посту.

— А что такое?

— Свинья.

— При чем тут свинья?

— Да, вы же не слышали. Ушли писать это ваше письмо… Дейлу? Хейлу? Гейлу?

— Вейлу!

— Вот именно.

— Из ломширских[80] Вейлов. Для вас он Джерри. Так что же?

— Явился Кларенс, разбитый, как шхуна «Геспер».[81] Он только что беседовал с этим извергом.

— Каким еще извергом?

— С сэром Грегори.

— А, который ходит босой! Кто он, кстати?

— Неужели вы не знаете?

— Я иностранка.

— Лучше я начну с начала.

— Пожалуйста.

Рассказывал Галли хорошо и подробно. Когда он дошел до Королевы и начал повесть о том, как, словно партизаны, будут они защищать не только упования лорда Эмсворта, но и денежные интересы Биджа, Пенни возмутилась.

— Ничего себе фрукт, этот Парслоу.

— Фрукт и овощ. Всегда таким был. Напомните, чтобы я вам рассказал про мою собаку Кнута. Но это еще не самое, худшее. Вы знаете Монику?

— Простите?

— Гуляя по садам и угодьям, не встречали ли вы девицу в штанах, похожую на боксера? Моника Симмонс. Кларенс доверил ей высокую честь, уход за Императрицей. До недавней поры этим занимался гномовидный, но умелый тип по фамилии Потт. Однако он выиграл в спортивную лотерею и ушел в отставку, а моя сестра Конни заставила Кларенса взять эту Монику. Когда появилась свинья Королева, мы решили, что нельзя вручать судьбу Императрицы какой-то дилетантке. Кларенс боится говорить с Конни, пошел я.

— И что же?

— Ничего. Уперлась, замкнула слух — одно слово, глухой аспид.[82]

— Почему?

— А потому, что Конни держит эту Монику, чтобы кое-кому угодить.

— Не Парслоу?

— Именно Парслоу. Моника — его кузина.

— Ой!

— Иначе не скажешь, «ой!». Казалось бы, хватит того, что Парслоу плетет интриги. Но уж его кузина в нашей цитадели… Резидент врага кормит Императрицу! Дальше некуда, понимаете?

— Еще как!

— Кошмар какой-то.

— Страшный сон. Что же вы собираетесь делать?

— За этим я и пришел к Биджу. Посовещаемся. А вот и он! Услышав тяжкую поступь любимых ног, снегирь засвиристел.

5

Однако Бидж, войдя, не стал вторить ему басом. Его округлое лицо скривилось от душевной боли. Поистине, именно такой же всадник, слабый,[83] павший духом, смертельно бледный и т. п., во тьме ночной отдернул полог ложа царя Приама. Пенни очень испугалась. Жила она замкнуто и еще не видела дворецких во взвинченном состоянии.

— Бидж! — воскликнула она, искренне огорчаясь. — Что с вами? Ну, ну, расскажите!

— Бидж! — воскликнул и Галли. — Значит, вы слышали?

— Сэр?

— Что Моника — родственница Парслоу. Лицо у Биджа дернулось вне программы.

— Сэра Грегори, мистер Галахад?

— А вы не знали?

— Даже не подозревал.

— Почему же вы пляшете свой скорбный танец?

Словно премьер-министр, объявляющий закрытое заседание, Бидж дрожащей рукой надел на клетку чехол из зеленой бязи.

— Мистер Галахад, просто боюсь сказать.

— Что именно?

— Не могу, боюсь.

— Валяйте, Бидж, — вмешалась Пенни. — Отложите свой припадок.

Бидж неверными шагами направился к шкафу.

— Простите, мистер Галахад, мне лучше немного выпить.

— И мне, — заметил Галли.

— Равно как и мне, — сказала Пенни. — Наливайте полнее, Бидж.

Бидж налил до самых краев все три бокала и до того пал духом, что выпил свой сразу, хотя обычно смаковал драгоценную влагу, сколько мог.

Портвейн сделал свое дело — дворецкий заговорил.