Том 6 Лорд Эмсворт и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2000)

— Нет, нет и нет. Таких не уговоришь. Ему неведомо сострадание. Джордж Сирил Бурбон просил у меня напитков. Понимаете, что это значит?

— Не совсем.

— Я разочарован. Я думал, вы схватите на лету. Да, Господи, это значит, что опасности нет! Ружье нам не угрожает. Я велел Биджу повести Бурбона к себе и поить до тех пор, пока из ушей не польется. Я же тем временем устремлюсь к лежбищу врага, возьму его свинью и уведу в лес. Есть вопросы?

— Да, — сказала Пенни. — Разве эта свинья не очень большая?

— Она огромная. Колосс.

— Как же вы ее передвинете?

— Дорогая моя, у свиней в носу кольцо.

— Все равно не сможете.

— То есть как, не смогу? Конечно, смогу. Когда мы с Булкой Бенджером увели свинью у старого Уайвенхоу, мы тащили ее по лестнице в три пролета. Это очень легко. Ребенок и тот сумеет. Да что там — Роналд, мой племянник, однажды увел Императрицу. Неужели я хуже этого юного кретина? «Не смогу»! Слушать стыдно! — воскликнул Галли в праведном гневе. — Да поставьте меня вверх ногами, привяжите одну руку, завяжите глаза! В общем, если вы, Пенни, хотите мне помочь, идемте. Ватсон, за мной! Игра началась.

3

Несколько минут спустя Глория Солт, молча и задумчиво сидевшая в янтарной комнате, встала и сказала, что, если леди Констанс не возражает, она попрощается. Еще надо кое-что сделать, прежде чем лечь; и она. ушла.

Лорд Воспер, галантно открывший перед ней дверь, постоял еще, держась за ручку. Странный свет светился в его глазах. Запах ее духов, звук голоса совсем разволновали его. Сидела она так близко, что он мог бы хлопнуть ее по спине. Правда, как раз этого ему не хотелось. Зато хотелось побежать за ней, обнять и попросить, чтобы она забыла все плохое.

Вот так всегда. Наша богиня называет нас гнидой, и любовь умирает. Мы удивляемся, что находили в такой особе, — и вдруг, откуда ни возьмись, она возникает там, где мы гостим, и, не успеем мы охнуть, любовь оживает с невиданной быстротой.

Лорд Воспер немного успокоился. То, что автор радиопьес назвал бы моментом безумия, прошло, разум вернулся на свой престол. Учился лорд Воспер в Харроу, и сейчас напомнил себе, что ученики этой школы, обручившись с А, не обнимают В. Из Итона — да, из Регби — пожалуй, но не из Харроу. Покорно вздохнув, он закрыл дверь и вернулся к роялю. Там он сел на вращающийся стул и снова запел.

— «Померкло небо (ту-лю-лю, ту-лю-лю), грустен я (ту-лю-лю-.у), когда ушла (бум!) любовь моя», — пел Орло Воспер, а Глория Солт наверху, в спальне, ломала руки и глядела вдаль невидящим взором.

Обычно считают, что молодость — пора счастливая, но, только взглянув на Глорию, вы бы поняли, что она так не считает. Прекрасное лицо исказила мука, темные глаза блестели от слез. Если бы в таком виде она появилась на экране во времена немого кино,[103] мы бы прочитали:

НО ПРИШЕЛ ДЕНЬ, КОГДА ПРОСНУЛИСЬ УГРЫЗЕНИЯ.

ГОРДОЕ СЕРДЦЕ СЖИМАЛОСЬ ПРИ МЫСЛИ О ТОМ,

ЧТО МОГЛО БЫТЬ

Глория Солт, как и лорд Воспер, едва выдержала эти несколько дней, превратившие первоклассную теннисистку во что-то вроде вулкана. Обнаружив в Бландинге того самого человека, которого, как только что выяснилось, она любит еще сильней, чем прежде, несчастная испытала истинное потрясение, и оно не улеглось, когда она узнала о его помолвке с желтоволосой пигалицей, отзывающейся на кличку Пенни.

Они играли вчетвером в теннис (она и Джерри, он и Пенни), причем оказалось, что пигалицу голыми руками не возьмешь. А сегодня она слушала, как поет Орло.

Словом, именно в эти мгновения человеку с четырьмя подбородками было бы лучше не попадаться ей на глаза. Но сэр Грегори именно это и сделал — когда туман рассеялся, Глория увидела на туалете его фотографию.