Том 6 Лорд Эмсворт и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2000)

Лень повторять, что самые лучшие замыслы срываются из-за мелочей. Как вы помните, поэт Бернс особо об этом напоминает. История с гонгом послужит неплохой иллюстрацией.

Галахад не учел, что Вероника принадлежит к тому типу девушек, который, услышав гонг, бежит узнать, кто ударил в него и зачем. Фредди вешал палочку с приятным сознанием выполненного долга, когда заметил огромные и удивленные глаза.

Состоялся такой диалог:

— Фредди, это ты?

— Что — я?

— Ударил в гонг.

— В гонг? А, да. Ударил.

— Почему?

— Не знаю. Захотелось.

— А для чего?

Это могло длиться долго, но тут из гостиной вышла леди Гермиона.

— Кто ударил в гонг? Теперь ответила Вероника.

— Это Фред-ди.

— Ты ударил, Фредди?

— Э…да. Я.

— Почему?

Вероника сообщила, что уже об этом спрашивала.

— Я шла за альбомом, — пояснила она, — а он ударил. Из-за зеленой гардины в глубине холла появился дворецкий.

— Кто-то бил в гонг, миледи?

— Да. Мистер Фредерик.

— Очень хорошо, миледи.

Бидж удалился. Получилось так, что Фредди ударил в гонг из прихоти. Из чего? Из прихоти. Ну что вы, не видели! Бывает. Захочешь — и ударишь. Знал бы, что будет такой тарарам, не ударял бы. Вероника сказала: «Ну, Фред-ди», леди Гермиона предположила, что в Америке он лишился последнего разума, и тут ей пришло в голову, что надо немедленно сказать горничной, чтобы та сменила лямки на бюстгальтере. Послала она, естественно, дочь.

Послушная Вероника сказала: «Сейчас, мам-ма» — и ушла в ту комнату, где шила горничная. Леди Гермиона вернулась в гостиную. Фредди, махнув на все рукой, скрылся в бильярдной, где и думал о собачьем корме. А Галахад тем самым пустил Типтона преждевременно.

Дойдя до алой комнаты, Типтон постоял перед дверью. Он тяжело дышал и качался то на одной ноге, то на другой.

Оспорив предположение Фредди, что племянник Чета Типтона подвластен страху перед девушками, Галахад ошибся. Наследственность сложнее. Сердце у Типтона сотрясалось, как мотоцикл, дышал он с трудом. Чем дольше он стоял, тем было яснее, что без стимулятора не обойдется.

Он кинулся к себе, схватил фляжку, вздрогнув при мысли, что он ее чуть не отдал, и поднес к губам, закинув при этому голову.

Это помогло. Решимость и отвага окатили его огнем. Он огляделся, бросая вызов, но никаких лиц не увидел. Такая удача окончательно его укрепила.

Вернувшись, он твердо постучался в дверь. Ответа не было. Он удивился; Вероника явно двигалась там, внутри. Пока он об этом думал, раздался грохот, словно кто-то свалил столик вместе с вазой.

Он приложил губы к скважине и напряженно проговорил:

«Эй!»

На сей раз усилия его оправдались. Из-за двери донесся странный звук, видимо — приглашение. Он не ждал, что Вероника именно хрюкнет, но не очень удивился. Вероятно, решил он, она держит что-то во рту, девушки часто берут в рот всякие шпильки. Вот Дорис Джимсон…

Он повернул ручку.

Через несколько минут дворецкий Бидж, проходивший через холл, услышал сверху: «Эй!» — и, подняв взор, увидел, что это американский гость.

— Сэр? — спросил он.

Типтон Плимсол явственно волновался. Он был бледен, глаза за очками налились тайной печалью. Дышал он так, что вызвал бы большой интерес у легочника.

— Эй! — повторил он. — Где комната мистера Трипвуда?

— Мистера Фредерика, сэр?

— Нет, другого, Галли.

— Мистер Галахад занимает комнату, выходящую на лужайку. По правую руку, первый этаж. Позвать его?

— Нет. Мне он не нужен. Так, занесу кое-что. Спасибо. Дойдя до искомой комнаты, он поставил фляжку на стол с горестным сожалением русского крестьянина, бросающего волкам младенца-сына. Потом он медленно пошел наверх.

Достигнув первой площадки, он внезапно вскинул голову, как боевой конь при звуке труб, и запрыгал через три ступеньки.

Сверху, из алой комнаты, раздавался вопль: