Том 6 Лорд Эмсворт и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2000)

— Бог с ним. Расскажи лучше про Миллисент.

— Папаша Мариана считал, что танцы — смертный грех. Особенно он ополчился на сарабанду. Как я его понимаю! Без всяких сомнений, он учился плясать фанданго. Научился — и что же? Не танцуют, в моде сарабанда! Стоял он у стенки, стоял, и пожалуйста! Ты хотела узнать про Миллисент?

— Да.

— Лучшая девушка в мире.

— Правда?

— Еще какая! Это всем известно. Съезди в Шропшир.

— И она тебя любит?

— Между нами, — доверительно сказал Хьюго, — я тоже удивляюсь. Я не бросаю слов на ветер. И я тебе признаюсь, я ее не стою.

— Ты очень симпатичный!

— Возможно. Но ее — не стою. Она — это ангел, спустившийся тихим утром в сады старого замка, к лаврам и розам.

— Хьюго! Вот не знала, что ты еще и поэт!

— Тут станешь поэтом. Ты бы ее видела!

— Ты ее очень любишь?

Хьюго пылко хлебнул шампанского и выкатил глаза, словно служил в джазе у Леопольда.

— Безумно. А когда я вспомню, что я ее обманул…

— Обманул?

— Еще нет, но сейчас обману. Сейчас меня соединят с замком, и я скажу, что вот-вот лягу спать. Понимаешь, Миллисент не всегда правильно реагирует. Если что-то дойдет до ее перламутровых ушек…

— Понимаю. Ронни — такой же. Хьюго удивился:

— Ронни?

— Да.

— У него перламутровые ушки?

— Нет, он ревнует. Он просто взовьется, если узнает, что мы здесь были.

— Не узнает!

— Конечно. Потому я тебя и попросила: не говори ему.

— Кто, я? Мой девиз — молчание и тайна. Слава Богу, Миллисент никто не скажет. А, вон идет добрый вестник! Готово? — спросил он мальчика, подходившего к столу. — Ну, я недолго. Не скучай.

— Постараюсь, — сказала Сью.

Проводив его взглядом, она стала смотреть на пары. Глаза у нее сияли, щеки алели, и Перси Пилбем, притаившийся неподалеку, думал о том, что не видел ее такой красивой. Пропетляв между теми же парами, он сел на пустой стул. Некоторые просят разрешения у дамы; некоторые — но не все.

— Добрый вечер, — заметил Пилбем.

Сью оглянулась и увидела очень неприятного человека, сгустившегося из воздуха.

— Разрешите представиться, — сказал он, — Пилбем.

В этот самый миг Роналд Овербери Фиш в изящнейшем, но не вечернем костюме оглядывал ресторан пламенным взором.

3

Ронни добирался так долго до Лондона потому, что сперва что-то испортилось в машине, пришлось гнать ее обратно, чтобы шофер лорда Эмсворта все починил, а потом, у Оксфорда, он менял шину. К дому, где жила Сью, он подъехал, когда они с Хьюго входили в ресторан.

Двери она не открыла, и, жалея о том, что не послал телеграмму, Ронни собрался было пойти в свой клуб «Трутни», как вдруг увидел Бетфорда, привратника.

— Здрасс, мистер Фиш, — сказал Бетфорд, и Ронни ответил: «Здрасс». Они обменялись мнением о погоде, а потом привратник произнес роковые слова: — Мисс Браун ушла в ресторан, к какому-то Марио.

Он рассказал все — как звонил мистер Кармоди, как он случайно услышал…

— Марио? — уточнил Ронни. — Спасибо, Бетфорд. Марио, а? Ясно.

Итон и Кембридж хорошо тренируют своих сынов. Привратник ничего не понял. Не ведая о том, что участвует в новом «Отелло», он вернулся к котлетам с картошкой, а Ронни, дрожа с головы до ног, направился к ресторану.

Шекспир был прав, когда сравнил ревность с зеленоглазым чудищем.[47] Входя к Марио, Ронни ощущал сперва жару, потом холод, и швейцар, напомнивший ему о вечернем костюме, шел на риск — страховая компания поджала бы губы.

К счастью, Ронни ничего не слышал. Он вглядывался в зал.

— На балконе много места, сэр, — подсказал служитель, все еще играя с огнем. На сей раз Ронни что-то расслышал, но не понял, а тут черные фраки и яркие платья заслонили от него столики. Он кинулся в толпу, наступая мужчинам на ноги, распугивая женщин.