Мой идеальный смерч - Анна Джейн (2014)

Двери лифта разошлись, и мы, оказавшись на предпоследнем этаже, где-то на территории физиков и математиков, вновь побежали. Повернув пару раз по бесконечному пустующему коридору, Дэн остановился около внушительной двери, на которой было написано «Большая химическая аудитория». Жестом заправского фокусника достал еще один ключ и, с некоторым трудом открыв дверь, пропустил меня вперед в полутемное огромное помещение, в котором царила тишина. Небольшие окна под самым потолком были наполовину прикрыты горизонтальными жалюзи, а все пространство заставлено новейшим оборудованием. Здесь часто проводились лекции приезжих лекторов, известных ученых, потому как аудитория БХА могла вместить в себя порядочное количество человек. А сейчас она могла стать настоящим спасением для двух студентов – меня и Дениса.

Изнутри Денис тут же заперся, поспешил вниз, к первым партам, и жестом добродушного хозяина пригласил меня, осматривающуюся вокруг, забрался под одну из них.

– Давай сюда, – позвал он, разумно рассудив, что даже если кто-то и откроет дверь в эту огромную аудиторию с весьма слабым освещением, то не заметит двух полудурков, примостившихся под партами.

– Маша, – опять позвал меня Смерч.

Я, поняв вдруг, что в данной ситуации его лучше всего слушаться, уселась на собственный рюкзак, благо он был почти пустым. Дэн опустился рядом, подтянув длинные ноги. Красный гелиевый шар с трудом устроился под соседним столом.

И только после этого он дал волю эмоциям – рассмеялся, запрокинув голову назад – насколько это позволяло небольшое «подпарточное» пространство.

Он смеялся негромко, но заразительно, что я тоже, внезапно для себя, присоединилась к парню – кажется, таким образом мы «разряжались», избавлялись от негативных эмоций и переживаний, в большом количестве подаренных нам сегодняшним днем. Пессимисты избавляются от негатива через слезы, мы, глупые сангвиники, к каковым я причисляла нас обоих, – через смех.

Смеялись, не задумываясь о том, что если добрейшей души дяденьки-полицейские в черной форме будут проходить мимо этой аудитории, используемой нами в роли «логова», то их насторожат странные звуки, доносящиеся из якобы пустой аудитории.

Черт! Ну и денек! Слухи, сплетни, своеобразное предательство группы, торжество, совместное с друзьями Дэна, этими чокнутыми шутниками, полиция, побег… Кто во всем виноват?

Не к месту вспомнился Спанч-Боб, а в голове родились строки:

Кто будет жить на дне океана?

Смер-чин-ский!

Милый красавчик, козел без изъяна?

Смер-чин-ский!

Кто виноват всегда и везде?

Смер-чин-ский!

Кто так же нагл, я с ним – быть беде?

Смер-чин-ский!

Проклятие. Что-то непонятное происходит.

– Но что? – вслух спросила я сама у себя.

– М? – прекратил ржать Дэн, но весела озорная улыбка так и не сходила с его лица. – Ты что-то сказала?

– Смерчинский, тебя кто-нибудь ненавидит? – спросила я, нахмурившись. – Сильно? Страстно?

Он немного подумал и отрицательно покачал головой.

– Я думаю, ненавидят, – сказала я. – Это точно. Только не говорят об этом. Ты заметный, у тебя точно есть недоброжелатели.

– К чему этот душераздирающий пафос, Чип? – обрел в себе былую стопроцентную уверенность этот тип. Смех явно помог ему восстановить свои почти бесконечные энергетические запасы.

– Знай, из всех, кто тебя ненавидит, я ненавижу тебя сильнее всех! Запомни хорошенько, милок, – я ненавижу тебя больше всех в мире! – и в подтверждение своих слов, изреченных почти искренне, я даже ударила по полу кулаком.

– Хорошо, я буду знать, – серьезно ответил он и спросил, явно не обращая на мои слова никакого особенного внимания, словно я ему про погоду на завтра рассказывала:

– Ты испугалась?